В мрачном молчании я пытался найти хоть какой-то контраргумент, однако смотря в бесстрастные глаза жаброида голову заполняли лишь мешающие мыслить эмоции, главной из которых была злость.
Хайзен тяжело вздохнул.
– Ты ещё молод и полон идеалов, Саргон, так что нет ничего удивительного в том, что ты запутался. Однако я уверен, что собрав все факты воедино, ты придёшь к правильным и конструктивным выводам, в конечном итоге приняв верность моего решения.
Я оскалился.
– К Ляди ваше решение!
Развернувшись, я направился к выходу из деревни, грубо расталкивая разбредающихся жителей, и вскоре покинул Выдриху.
***
Когда ворота деревни остались позади, я свернул в сторону леса и шел до тех пор, пока Выдриха окончательно не скрылась за толстыми стволами деревьев. И лишь углубившись в самые дебри позволил наконец злости выплеснуться наружу, обрушив дриарилловые когти на затвердевшую от мороза кору — с громким треском разлетелась вырванная древесная труха, а на стволе остался глубокий след от звериной лапы. Привалившись спиной к искореженному древу, я бросил мрачный взгляд на едва видные за оголёнными ветвями дымные столбы, поднимающиеся над лесом.
На самом деле, как бы тяжело не было это принять, но Хайзен прав – со смертью Драйторнов и падением столицы всё изменилось. Теперь, когда балом с одной стороны правит Кальмуар, а с другой Афилем, остаётся лишь выбрать сторону конфликта и смириться с тем, что королевство Рэйтерфол, в котором я возродился и за которое проливал кровь, станет всего лишь трофеем для победителя этой войны.
Выдохнув белый пар, я запрокинул голову к хмурым небесам.
Так почему же понимая всё это, меня продолжает терзать чувство лютой ярости? Да, всё это несправедливо по отношению к погибшим, но они ведь умирали не столько за родную землю, сколько за спасение собственных семей, друзей, соседей и себя самих. И теперь у выживших будет шанс отомстить и вернуть свой дом, пусть в составе другой армии и под чужими знамёнами, однако надо радоваться хотя бы тому, что у них вообще есть такой выбор. У мертвецов, отправившихся к Баглорду, его уж точно нет.
Тяжело вздохнув, я опустил голову.
Выходит, всё действительно кончено и надо смириться, да? Смириться и сделать выбор также, как и все остальные – уйти в поисках ответов о своём прошлом, либо остаться на этой войне, которой я же и положил начало.
Остаться, чтобы попытаться её закончить и убить Кальмуара.
Левое звериное ухо дёрнулось, уловив какой-то странный звук.
Тело тут же непроизвольно напряглось, сознание моментально очистилось от всех мыслей, а затаившийся внутри меня волколак словно резко вскинул морду и навострил уши. Замерев без единого движения, мы внимательно вслушивались в тихий треск коры на морозе, покачивание голых ветвей и давящую тишь зимнего леса, медленно погружающегося в вечернюю тьму.