Как было показано в предыдущей главе, фэт-активисты в высшей степени активно и яростно сопротивляются доминирующим смыслам, сложившимся вокруг тучности, а также любому намеку на то, что им следовало бы похудеть. Так что понятие «жирный ублюдок», используемое мужчинами из британского рабочего класса, вполне может быть формой сопротивления ограничивающим императивам дискурса борьбы с ожирением – в том случае, когда оно является выражением гордости, а не стыда, и обозначает принадлежность к группе людей с таким же типом телесности. Представления о том, что «все мы разные», ИМТ всего лишь цифра, а люди должны сами решать, избыточный ли у них вес, исходя из своих субъективных ощущений и специфики своего телесного типа [Monaghan, 2007; Evans, Colls, 2009; Ristovski-Slijepcevic et al., 2010], могут быть способом сопротивления нормализирующим императивам медицинского просвещения и популярных СМИ, пропагандирующих идею зависимости здоровья от веса тела.
Эмоциональная реакция – еще один важный аспект того, как люди воспринимают регулятивные практики биовласти. Эмоции могут побуждать людей подчиняться доминирующим дискурсам об ожирении: страх выглядеть непривлекательно, страх стигматизации, насмешек и отвращения со стороны окружающих, страх заболеть и умереть в раннем возрасте или же, наоборот, удовольствие и гордость за достигнутый результат – похудение и обретение дисциплинированного стройного тела. Как я уже показывала, здравоохранительные кампании постоянно пытаются вызывать у людей подобные эмоциональные реакции, чтобы убедить их придерживаться стратегий контроля над весом. Но эмоциональный отклик является ключевым и для сопротивления биопедагогике. Например, в школьном контексте – это скука, порождаемая очередной попыткой преподать старую науку о пользе упражнений и здорового питания, или же чувство унижения из-за публичных измерений или проверки содержимого коробки для ланча [Evans et al., 2008; Evans, Colls, 2009; Leahy, 2009].
Некоторые матери, сталкиваясь с тем, что их пытаются выставить ответственными за контроль над собственным весом и весом их детей, принимают решение сопротивляться доминирующим смыслам, предъявляя свое пышное тело как «материнское» и «уютное» и утверждая, что забота о детях важнее, чем беспокойство по поводу веса, и что приготовление питательной и вкусной еды для семьи важнее, чем подсчет калорий [Warin et al., 2008; Fullagar, 2009]. Из этого следует, что многие матери считают приготовление пищи важной частью любящих отношений с детьми. Важны не только правильное питание и здоровый вес, но и радость от общения в семье, эмоциональные аспекты любви и совместного удовольствия от еды [Lupton, 1996]. Женщины продолжают ценить «пухлых младенцев», и их стремление продемонстрировать цветущего и упитанного ребенка вступает в противоречие с распространенными медицинскими советами относительно риска, которому подвергается слишком толстый младенец [Keenan, Stapleton, 2010; Dame-Griff, 2016; Jarvie, 2016]. Эти эмоциональные аспекты материнской заботы и семейных отношений часто упускаются из виду или отвергаются из-за их иррациональности в официальных дискурсах о материнской ответственности за правильное питание ребенка и его вес.