Позиция фэт-активистов подвергается критике со стороны других феминисток, в том числе тех, кто идентифицирует себя как тучных и как активистов. Например, Мюррей [Murray, 2005; 2008] обеспокоена тем, что фэт-активизм слишком сосредоточивается на индивидуальном измерении, на том, что тучным людям необходимо начать по-другому думать о себе. Подобный индивидуалистический подход, утверждает она, ведет к расколу между сознанием и телом: тучные люди должны «полюбить себя» несмотря на свою тучную телесность, т.е. с помощью силы духа изменить свое самоощущение. Опираясь на концепт «бытия-в-мире» Мерло-Понти, она утверждает, что подобный раскол между телом и духом онтологически невозможен, поскольку всякий человеческий опыт укоренен в теле. Мюррей указывает, что реакции окружающих на тучных людей в равной степени важны и определяют то, как тучные люди воспринимают свое тело/свою личность. Как бы ни старался отдельный тучный человек думать о своем теле в позитивном ключе, реакции окружающих, если они негативны, будут постоянно подрывать этот способ самовосприятия.
Мюррей [Murray, 2005; 2008] также утверждает, что движение принятия размеров тела опирается на представление о Я, которое поддается изменениям на основе рационального знания, и таким образом отводит привилегированное положение разуму, господствующему над плотью и отличающемуся от нее. Предполагается, что существует некая монолитная «тучная личность», которую тучные люди должны активно прославлять, когда они «публично заявляют о своей тучности». Такая «гордящаяся своей тучностью личность» не может позволить себе признаться, что ей или ему не всегда нравится быть тучной/тучным. Дискурс фэт-активизма не поощряет и не принимает амбивалентное отношение к тучности, поскольку оно рассматривается как сдача позиций в пользу негативных дискурсов вокруг тучной телесности. Мюррей подчеркивает двойственность и амбивалентность в самой политике жира: необходимо признать, что тучным людям, как бы они ни старались, не всегда удается думать позитивно о своей тучной телесности, они испытывают амбивалентные чувства по поводу своей тучности или даже ненависть к себе и отвращение к своему телу и другим тучным телам. Тучные люди, утверждает она, «неявным и сложным образом вовлечены» во все те дискурсы и практики, которые конструируют их как тучных субъектов, даже если они пытаются противостоять этим дискурсам и практикам [Murray, 2008, p. 90].
Все это показывает, что тучные люди не в состоянии изъять себя из сети значений, дискурсов, практик, материальных объектов и других тел, в которой они проживают свой телесный опыт. Они представляют собой ассамбляжи из тех явлений, которые формируют их тела и личности. Тучные люди не могут принудить других считать тучность чем-то позитивным, даже если они сами так думают. Однако организации, посвященные принятию размеров, часто отстаивают ту точку зрения, что тучные люди должны отделять свое «истинное Я» от окружающей это Я тучной плоти, поскольку ценность имеет прежде всего личность. Нужно смотреть «по ту сторону» тела и ценить внутренние качества. Однако в то же время эти движения побуждают тучных людей позитивно осмысливать свою тучную телесность, воспринимать тучность как привлекательную, естественную и здоровую, а не как нечто безобразное и патологическое [Murray, 2008]. Мюррей [Ibid.] подчеркивает это основополагающее противоречие: с одной стороны, ценность приписывается Я, существующему отдельно и «внутри» тела, а с другой – самому этому телу, что свидетельствует о двойственном отношении к тучности. Она призывает признать и принять эту двойственность субъективности (ambiguity of subjectivity) – это стало бы решающим шагом на пути признания динамичности, незавершенности и гетерогенности измерения самости и телесности.