Пробин [Probyn, 2008] также критикует стремление фэт-активизма уделять исключительное внимание позитивным репрезентациям тучного тела в популярной культуре, упуская из виду другие проблемы. Она отмечает, что «семиотический перевертыш» [Probyn, 2008, p. 402], позволяющий отменить смыслы, ассоциирующиеся с тучностью, и «объективировать жир в целях сопротивления» [Ibid., p. 403], не затрагивает политические и социальные основы дискурса ожирения и тучной телесности. Как и другие авторы, по наблюдениям которых фэт-активизм и критические исследования жира слишком часто ограничивают свой анализ критикой дискурса и репрезентации [Guthman, DuPuis, 2006], она призывает к более глубокому и существенному анализу, позволяющему выявить сельскохозяйственные комплексы, производящие и поставляющие на рынок продукты плохого качества, и оценить тот вред, который наносит здоровью людей потребляемая ими пища.
Эти критики считают, что фэт-активистам необходимо признать, что тучная телесность не всегда повод для радости, она может быть причиной негативных физических проявлений (как это произошло с Мюррей, вынужденной подвергнуться бариатрической операции), поэтому необходимо прежде всего изучать последствия для здоровья людей (независимо от их тучности), связанные с экономикой производства, дистрибуции и маркетинга продуктов питания. Они полагают, что одно дело – выявлять и оспаривать дискриминационные установки по отношению к тучным людям, но совсем другое – отрицать наличие затруднений или страданий, связанных с тучной телесностью и с потреблением некачественных продуктов питания, опасных для здоровья. В самом деле, я бы сказала, что неистовый индивидуализм и отрицание любых ограничений, налагаемых политикой борьбы с ожирением, весьма характерные для дискурса некоторых фэт-активистов, утверждающих, что люди могут есть все, что захотят, и обзаводиться телом любых размеров, во многом напоминают дискурс «свободного выбора», продвигаемый либертарианскими скептиками (см. гл. 2), которые устраивают кампании против государственных ограничений, налагаемых на производство, маркетинг и потребление некачественных продуктов питания, под лозунгом свободы от «государства-няньки».
Еще одну точку зрения на эту дискуссию высказывает Керклэнд [Kirkland, 2011], которая критикует то, что она называет «средовым» нарративом ожирения (другие авторы именуют его «жирогенной» моделью), утверждая, что такие феминистки, как Пробин, которые привлекают внимание к структурным причинам ожирения, склонны навязывать свои ценности белого среднего класса представителям социально неблагополучных слоев общества. Керклэнд считает, что при всей своей благонамеренности, подобные попытки граничат с морализаторством, высокомерием и бесцеремонным наказывающим вторжением, поскольку они все равно подразумевают, что представители неблагополучных социальных групп должны принимать «ответственные решения», как только будут устранены предполагаемые «препятствия на пути изменений». Она считает, что подобная критика не принимает в расчет ведущееся в исследовательской литературе обсуждение обоснованности науки об ожирении (см. гл. 2) и просто принимает на веру предположения и допущения традиционных медицинских и здравоохранительных подходов к проблеме ожирения.