В пространстве появился вертикальный разрез, и через секунду Джозеф исчез.
Повисла тишина.
— Что это было? – спросил я.
— Не зря я его психопатом называю, Макс… - вздохнул Ктул. - Нда-уж, дерьмово всё вышло.
Даже и не представляю, как на всё это реагировать.
— Что с ним? Почему мы оказались под твоей способностью? Что, чёрт возьми, за штука пыталась из него вый…
— Останови это, - тихо произнёс он.
— А?
— Прошу, останови наш конфликт.
Я повернулся.
Не знаю, можно ли назвать физиономию Ктула лицом, и выражает ли оно привычные человеку эмоции, но больше чем уверен, что сейчас он грустил.
Неимоверно сильно грустил.
— Я устал, - продолжил он. - Мы устали. Помнишь, ты говорил, что мы не слушаем друг друга из-за принципов? Так вот – ты прав. Абсолютно. Из-за чёртовых принципов, портящих мне жизнь! Я пытаюсь от них отвернуться, избавиться от всего бурлящего и ненавистного мной дерьма. Но не получается! Я даже не замечаю, как влезаю в голову ко всем подряд!
Он повернулся в сторону моста.
— Я людей пытаю, понимаешь?! Джозеф был полностью прав – того мужика я пытал! А знаешь почему? Потому что мне не понравилось, как он обращается с детьми. МНЕ не понравилось, как ОН обращается со СВОИМИ детьми! Он просто не попал в мои жизненные установки. В эти блядские принципы!
“Как всё сложно. Какие у них тяжёлые характеры”.
— Как-то я слышал, что строгое следование принципам – черта настоящего мужчины. Чушь собачья! Ты был полностью прав, когда назвал меня малолетней девчонкой. Истеричная маленькая сука, считающая себя и своё мышление единственно верным – вот кто я.
— Но я не только про тебя так высказался.
— Не серчай на него, - вздохнул Ктул. - Мы оба не контролируем себя. Но если я – из-за идиотских принципов, то Джозефу без поддержки невозможно вести себя иначе. Он такой психопат не по собственному желанию. И виноват в этом, увы, частично я. Он ведь раньше не был таким…
Сура вновь вздохнул, посмотрел на озирающегося по сторонам мужика и махнул рукой. Стражник резко выдохнул, протёр лицо и встал, словно ничего и не было.
Я вопросительно взглянул на Ктула.
— Пытки меняют людей. Я пытаю страхом, - поясняет он. - А у того мужика – трипофобия. Боязнь скоплений множества маленьких отверстий. Я просто заставил его жить с ощущением, словно его тело каждый день покрывается сквозными дырами. Сейчас же я убрал этот страх. Навсегда. Теперь он не боится. И воспоминания подправил. Помнить о нашей встрече он не будет. Но характер это, увы, не поменяет – пытки уже засели в подсознании. И всё знаешь из-за чего? Из-за сраных принципов! И с Джозефом мы срёмся по моей вине! Я просто не могу остановиться. Я даже не замечаю, как лезу в головы!