, они начисто проиграли нашим артиллеристам контрбатарейную борьбу.
С 25 февраля натиск противника стал ослабевать. Если ранее в его атаках участвовало одновременно до четырех пехотных полков с 20–30 танками, то теперь действовали лишь мелкие группы автоматчиков, каждая из которых поддерживалась 2–3 танками. Показательно, что за семь дней наступления фашисты продвинулись лишь на 4,5–5 км в очень узкой полосе — не шире 3–4 км.
Основная боевая нагрузка в февральских боях легла на личный состав 87-й гвардейской дивизии генерала Кирилла Яковлевича Тымчика и 263-й Сивашской дивизии полковника Корнелия Георгиевича Черепанова. Оба они твердо управляли частями и подразделениями, быстро и решительно ликвидировали отдельные прорывы танков и пехоты противника.
Однако южнее, в полосе соседней армии, фашистам удалось пробить коридор шириной 5–9 км от Фишхаузена к Кенигсбергу вдоль южного берега Земландского полуострова. В результате мы были вынуждены загнуть свой левый фланг, линия фронта образовала глубокий выступ в сторону противника. С северо-запада этот выступ оборонял 90-й корпус генерала Седулина, с запада и юга — 13-й гвардейский корпус генерала Лопатина. Наша оборона опиралась на город Куменен и гряду господствующих высот (гора Бисмарка и высота 91,2), перекрывавших главную шоссейную дорогу Фишхаузен — Кенигсберг.
Этот важный в тактическом отношении район стал теперь главной целью вражеского командования. Пробив коридор к Кенигсбергу, оно тотчас попыталось расширить его к северу, срезать опасно нависавший над ним выступ. Противник создал две группировки: на северном фасе выступа сосредоточились переброшенные из Кенигсберга 5-я танковая и 561-я пехотная дивизии, на южном фасе — 58, 93 и 95-я пехотные дивизии.
С 1 марта, после трехдневного затишья, боевые действия вспыхнули с новой силой. И северная группировка фашистов, и южная перешли в наступление, стремясь соединиться у гряды господствующих высот. Во втором часу ночи генерал А. И. Лопатин доложил, что большая группа автоматчиков, прорвавшись от господского двора Прилаккен, атаковала высоту 111,4. Атака отбита, но положение тяжелое — 261-й гвардейский полк подполковника И. И. Рубцова ведет бой в прлуокружении, связь с ним прервалась.
Доклад Антона Ивановича меня встревожил — слишком хорошо я знал, что могут означать подобные скупые фразы. Приказываю:
— Готовь контратаку. Еду к тебе.
С НП генерала Лопатина был виден бой. К югу от нас, над лесом, тьма ночи то и дело озарялась короткими вспышками орудийного огня, на фоне которых проступали вдали контуры каменной вышки Бисмарка. Лопатин уже восстановил связь с полком Рубцова, при мне допросил доставленного оттуда пленного. Он был из 273-го полка 95-й пехотной дивизии. В этом полку, как показал пленный, были созданы два отряда автоматчиков, перед которыми ставилась задача внезапной ночной атакой овладеть горой Бисмарка и удержать ее до подхода главных сил.