Конечно, мы тогда не знали, что держаться нам осталось считанные дни, что Ставкой Верховного Главнокомандования уже разработан план контрнаступления, что резервные армии сосредоточиваются на исходных позициях и частично уже введены в бой.
Обстановка в полосе нашей дивизии в первых числах декабря оставалась весьма напряженной. Еще 30 ноября мы вынуждены были оставить три деревни: Дедово, Петровское и Селиваниху. Важное тактическое значение имела Селиваниха. Здесь был опорный пункт нашей обороны. Мы понимали, что противник, овладев деревней, бросит свои танки к Волоколамскому шоссе, к поселку Ленино и далее на Дедовск, Нахабино. В ночь на 1 декабря 40-й полк Коновалова выбил фашистов из Селиванихи, но днем, в 16.30, опять был вынужден отойти, будучи атакован 15 танками и мотопехотой.
40-й полк, как, впрочем, и другие стрелковые полки, за месяц боевых действий сильно поредел. В нем теперь насчитывалось всего лишь 550 бойцов и командиров, 4 пушки и 3 станковых пулемета. И все же было решено в ночь на 2 декабря повторить атаку. Вместе с Коноваловым мы обошли передний край полка, перегруппировали батальоны в соответствии с замыслом — ударить на Селиваниху с юго-запада и северо-востока одновременно. Начальник артиллерии Погорелое вывел в этот район приданный дивизии 871-й противотанковый полк, подготовил огонь 471-го пушечного артполка. Пехоты у нас было очень мало, но артиллерийский кулак получился весомый. Противотанковый полк имел на вооружении 85-миллиметровые зенитные пушки, которые прошивали немецкие танки насквозь, в оба борта. Пушечный артполк с его дальнобойными орудиями получил задачу подавить артиллерию фашистов и, поставив отсечные огни, не допустить подхода вражеских танковых резервов к Селиванихе.
В том, что такими резервами противник располагал, я убедился несколько ранее, побывав в Нефедьево, в 258-м полку. С НП Суханова хорошо просматривалась местность за передним краем. Заснеженные поля были вдоль и поперек исполосованы следами гусениц, в лощинах и перелесках виднелись плохо замаскированные танки. Их было очень много. Видимо, противник намеревался расширить клин, вбитый им между флангами нашей и 18-й дивизий.
Так сложилась боевая обстановка у нас в центре и на правом фланге к вечеру 1 декабря. Вернулся я с передовой в штаб дивизии уже за полночь. Только уснул — будят:
— Командующий фронтом!
Открыл глаза, а понять ничего не могу.
— Кто?
— Прибыл командующий фронтом! С ним и командарм.
Тут чья-то рука отодвинула плащ-палатку, которая занавешивала дверь, в комнату вошел генерал с пятью звездами на петлицах шинели — командующий войсками Западного фронта Г. К. Жуков. Следом вошел командарм К. К. Рокоссовский.