Собравшиеся на совет в Дамаске не просто пассивно сидели и ждали, пока правителем Месопотамии не будут захвачены все города. С помощью золота они добились благожелательного отношения франков, что глубоко возмутило Саладина. Дамаск боялся всех своих соседей, Сайф ад-Дина в Мосуле и Саладина в Каире, и, чтобы защитить себя, он заключил соглашение с «неверными» – подобно тому как это сделал Анар во дни Занги.
Но когда в августе мальчик-правитель был переведен в Алеппо, появилась более реальная опасность. Один из ветеранов Нур ад-Дина, который правил в Алеппо и принял на себя заботы о мальчике, решил избавиться от всех соперников. И конечно, первой его целью мог стать Дамаск. Находясь в отчаянном положении, Дамаск обратился к правителю Мосула с призывом прийти на помощь, а когда тот отказал, то пригласил Саладина. Не ожидая повторного приглашения и взяв с собой всего лишь семь сотен конных воинов, тот направился прямо через пустыню в Дамаск. Полководец доверял своей удаче, которая должна была безопасно провести его через границы франков. Он благополучно пересек пустыню и, вступив в город при всеобщем ликовании, остановился на отдых в старом доме своего отца, пока цитадель также не открыла ему свои ворота 27 ноября. Тогда Саладин обосновался в крепости, приняв присягу на верность от горожан, которые приветствовали его решение выплатить им пособия из сумм, хранившихся в казне ас-Салиха. Все это он делал от имени молодого правителя, «мамлюком» которого он до сих пор себя считал. О суверенности правителя свидетельствовали читаемые о нем молитвы в мечетях и чеканка монет с его именем.
Оставив своего брата Тигтигина, получившего прозвище Меч Ислама, на посту правителя Дамаска, Саладин поспешил установить свой контроль над другими городами Нур ад-Дина, которые стали теперь практически независимыми. Стояла глубокая зима, на плоскогорьях лежал снег, свирепствовал холод. Но дело не требовало отлагательств. Саладин пересек прекрасную, покрытую лесом долину Бекаа, по которой протекала река Эль-Литани, и 9 декабря победоносно вошел в богатый город Эмесу, где Аврелиан уже приносил однажды жертву богам за победу над Зенобией. Затем он спустился по плодородной долине реки Оронт к полям, орошаемым водяными колесами, города Хамы, где героическая царица Пальмиры потеряла свой трон и свободу. Город открыл перед ним ворота, и цитадель сдалась, когда Саладин поклялся, что он пришел как вице-правитель и слуга ас-Салиха. Затем он направился к Алеппо и подошел к знаменитому Серому замку, стоявшему на вершине холма и возвышавшемуся над равниной и «сиявшему красотой, словно невеста». Здесь, в этих крепких стенах, содержался номинальный сирийский суверен. Правитель и визирь Гумуштигин не намеревался отказываться от своей власти в пользу столь опасного гостя и предусмотрительно закрыл перед ним ворота. Саладин начал осаду 30 декабря; он заявил, что пришел спасти своего сеньора от злых советников. Но ас-Салих, в равной мере опасаясь своего спасителя и не доверяя своему правителю, покинул дворец и отдался на милость горожан. Мальчик так жалобно обратился к толпе, и при этом по щекам его катились слезы, с просьбой не отдавать его этому жестокому захватчику, который похитил его наследство, что горожане были тронуты до глубины души. Они удвоили свои усилия, и предпринимаемые ими отважные и неоднократные вылазки вынудили осаждавших приостановить свои осадные работы.