Это была тяжелейшая ночь. Нескончаемо долго тянулась она, и единственным кличем было: «Воды!» Нестерпимая жажда мучила людей и коней. Были слышны голоса находившихся поблизости сарацин, окруживших обреченную армию, которые, торжествуя победу, выкрикивали: «Аллах акбар! Бог велик, и нет никого больше Его!» Сарацины подожгли заросли сухого кустарника, и огонь и дым еще больше умножали муки христиан. «Поистине Господь напитал их горьким хлебом и дал испить им чашу покаяния сверх всякой меры».
Наконец настало утро. Был праздник перенесения мощей святого Мартина, 4 июля, суббота. Рыцари с утра были на конях, но пехота запаздывала, мучимая жаждой. Сарацины же, овладевшие колодцами, были полны сил и уверены в себе. Саладин еще ночью расставил своих людей на позициях и обеспечил их необходимым запасом стрел. Колчан каждого всадника был полон. Семьдесят верблюдов с грузом стрел стояли поблизости. Мусульмане были готовы к сражению, и, хотя они считали свою позицию ненадежной, когда «только Аллах Всемогущий мог спасти их», их неверие в свои силы сменилось ликованием, когда им стало известно, в каком положении находятся франки. Две армии встретились в 3 км к юго-западу от Хаттина. Ги де Лузиньян был принужден сарацинами, захватившими холм Кафр-Шебт и направлявшимися к колодцам Вади-Хаммам на севере, сойти со своего пути в Тиверию. Мусульмане приостановили на время наступление, пока поднимавшееся солнце не довершило свою разрушительную работу и еще больше ослабило усталых христиан. Затем они продвинулись вперед на флангах, оставив войска в центре на прежних позициях.
Сарацинские лучники выпустили тучу стрел, подобную «густой стае саранчи», которая выбила из седла многих воинов. Затем прозвучал боевой клич, и мусульмане ринулись вперед, как один человек, и начался рукопашный бой. Саладин появлялся повсюду на поле сражения, подбадривая и воодушевляя своих людей, прибегая к хитрой арабской тактике: внезапно отходить перед атакой, а затем сразу же поворачивать вспять и начинать преследовать отступавшую кавалерию. Несмотря на то что рыцари-крестоносцы были крайне истощены, они сражались как герои.
Пехота франков, теряя рассудок от страшной жажды и палящих лучей солнца, задыхаясь в дыму горевших кустарников, которые подожгли мусульмане, смешала свои ряды и потеряла связь с рыцарями, что давало единственную надежду на победу. Воины старались пробиться к озеру, испытывая отчаянную потребность в воде, но Саладин не дал им такой возможности. Пехотинцы столпились на вершине холма и, несмотря на призывы короля сойти вниз и исполнить свой долг перед Крестом и троном, отвечали, что умирают от жажды и не могут сражаться. С этого момента пехота уже не принимала участия в сражении. Сарацины напали на них, некоторых сбросили в пропасть, других убили или захватили в плен. Многие побросали оружие и сдались, они выходили навстречу сарацинам, своим поведением напоминая псов, которые из-за жары начинают тяжело дышать, открыв пасть и поводя боками. По свидетельству Ральфа Коггсхоллского, автора «Истории Англии» (XIII в.), пять рыцарей из окружения Раймунда