Я, безмолвно подвывая от пережитого ужаса, съехала на пол и еще какое-то время сидела, уткнувшись лбом в порог собственного жилища. В понедельник же обойду всех жильцов и потребую скинуться на ремонт электронного замка. Двадцать первый век на дворе, а у нас подъезд нараспашку! И надо камеру наружного наблюдения установить! И сбегать к Никиткину в участок, просмотреть последние ориентировки и фотки сбежавших рецидивистов, вдруг среди них обнаружится мой маньяк… Никиткин не откажет. Когда давно мы с ним учились в одном классе и даже сходили на два или три свидания, но дальше прощального поцелуя не зашло. Неизменное мамино «семь раз отмерь» остановило меня от «непоправимой ошибки». Лично я считаю, что исправить нельзя только смерть, а все остальное так или иначе лечится, но спорить с моей мамой – потомственным преподавателем физики – себе дороже.
Не знаю, до каких ещё мер предосторожности я бы додумалась, если бы Вибратор не стал покусывать мою руку. Мол, ты, хозяйка, как хочешь, я ни на что не намявкиваю, можешь и дальше сидеть себе, как сидишь, но если я немедленно не получу положенную консерву, то я с легкостью могу закусить и твоими пальцами. Пальцев было жалко, а Никиткину раньше восьми утра все равно никакого смысла звонить и договариваться о встрече не было, поэтому я все же поднялась на подрагивающие ноги и, подгоняемая отирающимся о меня Вибратором, перебралась из коридора в кухню.
Всю ночь мне снилось, что я принцесса Фиона, которой настойчиво и с изобретательностью, достойной лучшего применения, домогается Шрек. И вот не сочтите меня лицемеркой, но во время просмотра мультфильма я была целиком на стороне авторов: отличная задумка! Не только красавицы имеют право на счастье, но и чудовищу абсолютно не обязательно становиться принцем. Любят не за красоту внешнюю, а за внутренние качества и большое сердце. Но…
Но когда ты Таиссия Сорокина, доцент кафедры русской литературы, а к тебе лезет целоваться огромное чудовище, зеленомордое, с волосатыми ноздрями и огромным пузом, а ты его ни разу, вот ни разу не любишь, ни за широту души, ни за богатый внутренний мир… Это страшно. А уж когда ты пытаешься кричать, а из твоего горла не вырывается ни звука, когда бежишь, а ноги стоят на месте, когда доказываешь со всей искренностью, что ты не верблюд, а тебе все равно лезут под юбку толстыми зелеными пальцами и шепчут ласково: «Иди ко мне, моя лягушечка»… это не то что не смешно, это кошмар для авторов японских ужастиков. «Проклятье» со «Звонком» нервно курят в сторонке.