Неожиданно понимаю, что хочу довести дело до конца. Хочу поймать чудовище и вместе с парнями рассказать деревне, что оно такое. Я хочу знать правду. И хочу, чтобы жители деревни тоже ее знали.
Хочу показать всем, что я не такая, как мой отец.
– Сегодня ночью мы попытаемся еще раз, – говорю я, и в голосе моем звучит сталь. – Мы заманим его в помещение, чтобы утром на него не попал солнечный свет. А потом приведем сельчан посмотреть на него.
– Где мы устроим такую ловушку? – интересуется Гэвин.
С минуту я раздумываю.
– У меня дома. – Я распрямляю плечи. – Пойду-ка я за тележкой.
– Я всего лишь еще раз хочу напомнить, что считаю эту затею очень глупой.
Рен стоит, скрестив руки, и наблюдает, как мы с Гэвином заносим клетку в коридор. Сероватый прах все еще лежит на дне. Он просто стоял и смотрел, когда мы грузили клетку на тележку у сараев, пытаясь не просыпать на себя останки существа. Не помогал ее толкать, а лишь шел следом за нами с мрачным и задумчивым выражением лица.
– Еще раз спасибо за твое мнение, – бурчу я, пока мы опускаем клетку на пол, – однако мы бы не отказались от настоящей помощи.
Рен не двигается с места, а мы с Гэвином разворачиваем клетку таким образом, чтобы ее дверка поравнялась со входом в дом. При перемещении она оставляет на полу глубокие вмятины, но это уже не важно.
– Это должно сработать. – Я выпрямляюсь и потираю руки.
– Я все еще не понимаю, почему нельзя поставить ее в одном из сараев, – нудит Рен.
– Потому что они теперь будут настороженно относиться к тому, что появляется рядом с сараями. Животные учатся избегать мест, которые представляют для них опасность.
– А они точно животные? – сомневается Гэвин.
– Ну, уж точно не люди, – огрызаюсь я.
– И все-таки удивительно, что одно из них полезло в клетку, – говорит Гэвин. – Оно же могло понять, что это такое?
– Нет, если оно слепое, – рассуждаю я вслух. – Вспомни, то, которое встретила я, было слепым. Возможно, оно унюхало или услышало курицу, но не видело клетку. Вероятно, остальные такие же, – добавляю я, понимая, что нам остается только надеяться.
– На что мы сегодня будем их ловить? – интересуется Гэвин, пока Рен продолжает сердито наблюдать за нами.
Хороший вопрос.
Козы больше нет. Она жила у нас сколько я себя помню, а теперь с разорванной глоткой лежит на полу в своем сарае. Кур тоже растерзали – перегрызли им шеи. Курятник теперь похож на кровавое месиво с перьями.
– Господи Иисусе, – комментирует Рен и кладет мне руку на плечо. При взгляде на эту кровавую бойню он забывает о том, что злится на меня. – Это жестоко. Они даже не съели их. Просто… перебили. Бедненькие.