В задумчивости постояв на вершине холма, я дал отмашку, и мы понеслись к излучине. Где-то на полпути нас наконец заметили, и дежурный наряд выдвинулся нам навстречу.
– Что-то поздновато спохватились, – рассерженно пробурчал Милош, с неудовольствием всматриваясь в приближающуюся группу бойцов, и, помолчав, проворчал вновь: – И куда это есаул смотрит, ведь это же его прямая обязанность? Похоже, атаман, распустились они тут за время нашего отсутствия.
– Ничего, разберёмся, – проронил я, предвидя тяжёлый разговор с есаулом, ведь именно он отвечал за надлежащее несение службы дежурных нарядов, а от этого как-никак зависела жизнь и безопасность всех обитателей, да и вообще судьба всего нашего нарождавшегося анклава.
– Здравия желаю, атаман! – выпалил совершенно незнакомый мне боец со знаками различия старшего урядника, лихо остановивший своего коня в нескольких метрах от меня.
– Как звать тебя, боец? – поинтересовался я, осматривая два десятка хорошо вооружённых воинов.
– Старший урядник Карвон, – отчеканил тот, придерживая левой рукой саблю, а правой крепко удерживая кожаные поводья степняцкого коня.
– Как у вас тут дела, Карвон?
– Всё хорошо, атаман, степняков в последнее время на горизонте не появлялось, одни лишь караваны с беженцами из Вольных баронств к нам идут постоянно, примерно один или два в седмицу.
– Гм… интересно, – прищурился я и распорядился: – Ладно, поехали на Хортицу.
Пришпорив коней, мы рысью поскакали к излучине и спустя час были перед крепостной стеной. Попрощавшись с дежурным нарядом, я отпустил бойцов своего сопровождения и вместе с Милошем поехал в управу.
– А здесь многое изменилось, – задумчиво проронил сотник, осматриваясь по сторонам, – причём в лучшую сторону…
«Действительно, изменилось, – мысленно согласился я с ним. – За какой-то месяц наша излучина в прямом смысле этого слова преобразилась. Вместо дорожек, присыпанных щебнем, появились дороги и тротуары, выложенные обожжённым кирпичом, и даже кое-где были высажены деревья с кустарниками и разбиты самые настоящие газоны. Пусть их было немного, и основная работа ещё была впереди, но тем не менее это был знаковый показатель благополучия и стремления обустроить свой дом».
Остановив коня возле коновязи и соскользнув с седла, я привязал уздечку и, не дожидаясь Милоша, поднялся на второй этаж и вошёл в кабинет нашего старосты.
– Ну здравствуй, Верин, вот я и вернулся.
Подняв голову, староста, увидев меня, суетливо замахал руками, вскочил с табуретки и с радостной улыбкой подбежал ко мне, с чувством обнял: