Четверо – наши, в том числе и Ефим с Семеном Петровичем. И вон еще капрал Смирнов сидит. Двое – местные, деревенские. Солидные такие мужики, в возрасте. Застолье у них идет, по всей видимости, уже давно. Потому как и разговаривают они громко, и голоса уже достаточно пьяные. Слышу, кто-то кому-то бубнит успокаивающим голосом. И резкий пьяный возглас Ефима:
– Да ты не понимаешь! Я ж к нему… а потом, вот этими самыми руками… И что толку, что ты ему объяснял? Оне такие, оне барчуки, понимаешь? У них там… – и слегка подрагивающий указательный палец вверх, выше головы, а потом резкий взмах. – Эх, да что тебе говорить, темнота!
У-у-у… походу, они уже дошли до стадии «Ты меня уважаешь?». И пьяных рассказов про отчаянную обиду на судьбу вообще и кого-нибудь другого в частности.
Подхожу поближе. Блин, надо бы поздороваться, но у меня будто ком в горле. Вижу лицо Ефима и вспоминаю, как он мне руки крутил да на бревне раскладывал. Вместо приветственных слов получается какой-то невнятный хрип.
Ефим поднимает взгляд, осоловевший от спиртного.
– О, крестничек. Явился. Ну рассказывай, чего явился? – и рукой так повел, как бы показывая остальным – вон, глядите, кто пришел.
Я прокашлялся, прогоняя предательский ком, и слегка сиплым голосом сказал:
– Поговорить бы.
– Поговорить? Это хорошо, это правильно. Ну давай, поговорим. Здесь, али выйдем куда? – Ефим встал и немного повел плечами, будто разминая.
Я еще не очень понял, о чем он.
– Да мне без разницы. Где тебе удобно.
Ефим пьяно воскликнул:
– Да мне везде удобно! Заруби себе на носу, понял? Я всегда и ко всему! Хочешь здесь? Давай здесь, я согласен. – Ефим нетвердой походкой сделал пару шагов в сторону, расправил плечи и завел руки за спину. Смотрит мне прямо в лицо помутневшими глазами, в которых пляшут отблески костра. – Я готов!
К чему готов? К чему ты можешь быть готов, пьянь гидролизная? Ты ж на ногах-то не стоишь! А мужики у костра подвинулись, уселись полукругом и одобрительно загудели.
– Ну? Чего стоишь? Давай, бей! – и Ефим чуть подался вперед, выпятив грудь.
В смысле – бей?
– Ну ты же сам предложил поговорить, – сказал кто-то со стороны костра. Походу, Семен Петрович. Тоже пьяный, судя по голосу. – Ну говори. Вот он стоит, всем твоим претензиям внемлет.
А Ефим стоит, широко расставив ноги, руки сцеплены за спиной. Нательная рубаха белеет в темноте и ритмично вздымается от частого дыхания.
– Бей, говорю! – и глаза зажмурил.
Перед глазами опять мелькнуло воспоминание: «Взять его!» и эти… Бей, говоришь? Я стиснул зубы. Да запросто! Делаю подшаг вперед и с размаху впечатываю кулак ему куда-то в область скулы. Н-на! Ефим с ног так – брык – и шлепнулся навзничь. Кажется, получился удар. Тот самый, фирменный Ефимовский прямой. А я стою над ним со сжатыми кулаками и дышу сквозь зубы. Скотина все-таки крестный, а?