Син опустил глаза и уткнулся в книгу.
Поведение напарника уже не в первый раз ставило Бойда в тупик. Он не мог понять, то ли в его присутствии Син чувствовал себя не в своей тарелке, то ли просто не хотел иметь с ним ничего общего. И тем более удивительным стал для Бойда тот факт, что Син не попытался прогнать его, а сидел напротив, с невообразимо серьёзным видом, обгладывал нижнюю губу и вдумчиво читал стихотворение.
— Ну и как она тебе?
— Что как?
— Книга. Стоящая? Я не читал ни одного стихотворения этого поэта. Мне стало любопытно.
Син смерил Бойда недоверчивым взглядом. Бойд ожидал услышать в ответ очередную колкость, но Син лишь пробурчал:
— Скучная.
— А ты много стихов читал?
— Я вообще мало что читал. Последний раз я держал в руках книгу, когда был ребёнком, — резко ответил Син, но, помолчав немного, чуть мягче добавил: — Но и тогда выбор был ограничен парочкой классиков. После Мильтона это детские потуги.
— Для ребёнка у тебя был весьма изысканный вкус. Я тоже всегда предпочитал серьёзную литературу.
— И посмотри, куда нас привели наши изысканные вкусы, — сухо заметил Син. — На самое дно мира.
Призрачная улыбка промелькнула на губах Бойда.
— Интеллект и здравый смысл не всегда идут рука об руку. И, раз уж об этом зашла речь, интеллект никак не влияет на то, как сложится жизнь человека.
Син не ответил, смерил Бойда недоумённым взглядом и вернулся к чтению. Или просто сделал вид, что читает, учитывая, что он уже битый час пялился на одну страницу.
Бойд наблюдал за ним, не таясь. Первые дни их совместного сосуществования были ознаменованы безразличием, но время шло, и Бойд видел, как разительно отличается отношение Сина к нему от тех отношений, которые сложились у него с его бывшими напарниками, и на смену безразличию пришло любопытство. А после последней миссии градус интриги резко подскочил.
Пару дней назад их отправили на разведывательную операцию в Испанию и поселили в одном номере. Син пошёл в душ в своей мешковатой одежде, а вышел — в одном полотенце, обёрнутом вокруг поджарых бёдер, не оставлявшем простора для воображения.
Это был удар ниже пояса.
Син был соткан из бронзовой кожи, прокачанных мышц и старых шрамов. Сзади на плече красовалась татуировка. Выделенные курсивом чёрные буквы сплетались в изысканную вязь слов: «Существование множества законов доказывает существование множества грехов»(1). Изысканная каллиграфическая татуировка, в которой Бойд узнал цитату из поэмы Мильтона «Потерянный рай», никак не вязалась с этим стальным телом. Бойд полночи не спал, гадая, когда Син набил её, и какой храбрец осмелился вонзить иглу в его плоть.