Трусливый Ваня (Чехов, Горький) - страница 10
— Кроме одного, моя дорогая.
Бабушка улыбнулась и сказала:
— Ну конечно, я знаю, что ты уже не купишь жилета с стекловидными пуговицами.
— Нет, я не куплю также и лакомств, которые я покупал во сне для самого себя.
Бабушка подумала и сказала:
— Я не вижу нужды, чтобы ты лишил себя этого маленького удовольствия, но… если ты желаешь за это получить гораздо большее счастье, то… я тебя понимаю.
И вдруг мы с нею оба обнялись и, ничего более не говоря друг другу, оба заплакали. Бабушка отгадала, что я хотел все мои маленькие деньги извести в этот день не для себя. И когда это мною было сделано, то сердце моё исполнилось такою радостью, какой я не испытывал до того ещё ни одного раза. В этом лишении себя маленьких удовольствий для пользы других я впервые испытал то, что люди называют увлекательным словом — полное счастье, при котором ничего больше не хочешь.
Каждый может испробовать сделать в своём нынешнем положении мой опыт, и я уверен, что он найдёт в словах моих не ложь, а истинную правду.
К. Д. Ушинский
Трусливый Ваня
Замесила мать Вани тесто в квашне и поставила на печь киснуть, а сама ушла к соседке.
В сумерках пришёл Ваня домой, окликнул — никого в избе нет. Вот и хотел он огонька вздуть, как слышит: кто-то на печи пыхтит. Ванюша затрясся от страху, выпустил из рук лучину — да бежать. Впотьмах наступил Ваня на кочергу, а она ему по лбу.
— Ай-ай, батюшки, помогите! Помогите! — завопил Ваня и хотел было вон из избы.
На ту беду разулся у него лапоть, и Ванюша прихлопнул дверью оборку от лаптя; растянулся в сенях и вопит благим матом:
— Ай, батюшки! Ай, соседушки! Помогите! Отымите! Держит меня кто-то!
Прибежали соседи, подняли Ванюшу ни жива, ни мертва; а как узнали, в чём дело, то и стали над ним смеяться.
Долго потом все дразнили Ванюшу и расспрашивали его: как это он испугался теста в квашне, кочерги в углу, лаптя на своей ноге?
К. Д. Ушинский
Охотник до сказок
Жил себе старик со старухой, и был старик большой охотник до сказок и всяких россказней.
Приходит зимою к старику солдат, просится ночевать.
— Пожалуй, служба[18], ночуй, — говорит старик, — только с уговором: всю ночь мне рассказывай; ты человек бывалый, много видел, много знаешь.
Солдат согласился.
Поужинали старик с солдатом, и легли они оба на полати[19] рядышком, а старуха села на лавке и стала при лучине прясть.
Долго рассказывал солдат старику про своё житьё-бытьё, где был и что видел.
Рассказывал до полуночи, а потом помолчал немного и спрашивает у старика:
— А что, хозяин, знаешь ли, кто с тобой на полатях лежит?
— Как кто? — спрашивает хозяин. — Вестимо, солдат.