Повесть потрясла меня, поселила во мне предельную чуткость к любым проявлениям антисемитизма. С тех пор, если мне говорили: «Ты совсем не похожа на еврейку!» — я гневно возмущалась: как это не похожа? Неправда, мы все были евреями, и все были в этом смысле похожи друг на друга, все разделяли общую еврейскую судьбу — и я, и мои любимые родители, и весь мой народ!..
Я помню, как в московском трамвае хулиганы глумились над испуганным еврейским мальчиком со скрипкой под мышкой. Они ненавидели его, были готовы растерзать его на месте — за что? За что? Кто мог ответить мне на этот немой вопрос? Это была моя ранняя школа сионизма.
Прошла длинная жизнь, полная событий — радостных и не очень. Прошла, оставив по себе немало славных и горестных воспоминаний. Но никогда мне не забыть того дня, когда, не в силах подавить рыдания, я читала «Треблинский ад».
Стоит только начать записывать воспоминания, как они набрасываются на тебя всей гурьбой, расталкивая друг друга и норовя протиснуться вперед, чтобы первыми заявить о себе. Поэтому я попытаюсь просто вести рассказ по порядку, шаг за шагом повествуя обо всем, что знаю и помню. Мне хотелось бы рассказать вам о судьбе своего отца, этого удивительного человека, выдающегося писателя, создавшего яркую галерею человеческих образов, ученого, оставившего значительный след в науке. Зачем? Вообще-то об отце уже довольно много написано и рассказано, да и объемистый массив его изданных публикаций говорит сам за себя. Передо мной лежат на столе его книги, научные статьи, учебники, воспоминания друзей и близких.
Да, все это осталось; отчего же в моем сердце все еще живет щемящее чувство неудовлетворенности? Возможно, оттого, что кроме меня, некому уже рассказать о его душевных качествах, скромности, благородстве, о его мягком юморе, о его необыкновенном человеческом обаянии. Эти особенности его характера, сила его человеческого притяжения, которая заставляла людей тянуться к нему, где бы он ни находился — в сталинском лагере или на институтской кафедре, — именно это осталось недосказанным. А ведь это так важно! И я тороплю себя, чтобы успеть дополнить, завершить рассказ о жизни моего отца, ушедшего, не дожив до семидесяти лет. Потому что и теперь, когда я сама уже много старше его смертного возраста, образ папы по-прежнему живет в моем сердце, и мне по-прежнему трудно сдержать волнение.
Мой отец, Цви-Герш Прейгерзон, родился 26 октября 1900 года на Волыни, в местечке под названием Шепетовка. Его отец, Исраэль Прейгерзон (1872 — 1922), уроженец Красилова, был трудолюбивым ремесленником и прекрасным семьянином. Он держал маленькую мастерскую, где шили талесы и кипы. Хорошо образованный человек, он следовал традициям Хаскалы, свободно читал на иврите, выписывал книги и журналы и был одним из основателей местной сионистской организации.