На разбор папиного архива у меня ушло не менее года, после чего основной задачей стала пересылка рукописей в Израиль. Прежде всего я решила сделать фотокопии — дело в то время в Советском Союзе отнюдь не простое, чреватое крупными неприятностями. Я была знакома с одним фотографом, сотрудником моего института, в котором я работала десять лет тому назад. Он помогал мне в оформлении диссертации — молодой человек лет 30-35-ти, мастер своего дела, назову его здесь Саша.
Проблема заключалась в том, что со времени нашего знакомства прошло уже достаточно много лет. Кроме того, я уже не работала в том институте, и просьба сделать фотокопии с текста на незнакомом языке могла вызвать подозрение. Тем не менее, я решила рискнуть: сказала, что у моих знакомых умер родственник — ученый, остались его рукописи на персидском языке. Не может ли Саша сделать фотокопии с этих текстов — ему готовы хорошо заплатить.
При этом я предупредила его, что работу он должен выполнять в моем присутствии, поскольку рукописи очень ценные, и я не могу оставлять их в фотолаборатории. Фотограф согласился. Первая фотокопия была сделана с «Дневника».
Во время работы я не отходила от Саши, следя за тем, чтобы ни одна страница не была пропущена. Особой моей заботой было не оставить никаких следов. Пока мастер проявлял пленку, я при слабом свете красного фонаря ползала по полу, собирая забракованные отрезки ленты. Завершив работу, Саша свернул влажные пленки в рулоны, разложил по пакетам и передал мне, попросив как можно скорее развесить их для просушки.
Но я не хотела, чтобы кто-либо знал об этих моих делах — даже муж. Поэтому прямо из лаборатории я отправилась в квартиру на Погодинской, где проживала в то время моя сестра Аталия с семьей. Там мы развесили пленку на бельевых веревках в ванной. А уже на следующий день, собрав сухие пленки, я надписала на конверте иерусалимский адрес Йосефа Авидара и побежала к Мике.
Прошли два месяца напряженного ожидания, и вот брат Вениамин, в телефонном разговоре из Израиля, подтвердил прибытие посылки. Такая удача! Путь проложен! Точно таким же образом я пересняла и переправила в Иерусалим фотокопии и всех других неопубликованных произведений отца.
Кстати, история с фотографом закончилась небольшим конфузом. В 1978 году, уже получив разрешение на выезд в Израиль, я решила переправить туда свою новую научную статью, к тому времени еще не напечатанную: в Союзе опубликовать ее было уже невозможно. Я попросила Сашу сделать фотокопию и с нее, надеясь переправить статью через Мику. Когда я приехала забрать работу, Саша с гордостью вручил мне бумажную копию, невиданную редкость в ту пору.