«Виктор» приближался к позиции. Пора отдавать приказы. С тем же успехом можно было и не выходить на холод, но долг командира – приглядывать за подчиненными, да и в любом случае Краузе не чувствовал бы себя спокойным, если бы этого не сделал. Он кое-как сумел разжать пальцы, отпустил бинокль, дав тому повиснуть на ремешке, и на закоченелых негнущихся ногах вернулся к рации.
– Джордж – эскорту. Вы меня слышите?
Он дождался подтверждения, Орел – Джорджу, Гарри – Джорджу, Дикки – Джорджу. Позывные были выбраны превосходно, ударные гласные разные, не спутаешь даже при сильных помехах. Краузе ровным голосом отдал приказ:
– Занять позиции согласно стандартной дневной схеме охранения.
Все один за другим ответили: «Есть», и Краузе положил трубку.
– Сигнальный мостик докладывает, что «Виктор» подтвердил ваше сообщение, сэр.
– Очень хорошо.
Он уже собирался послать за перчатками и шарфом, однако Найстром, только что заступивший на пост вахтенный офицер, потребовал его внимания.
– Прошу разрешения выключить второй и четвертый котлы, сэр, – сказал Найстром.
– Черт побери, вы знаете регламент действий при отмене боевой тревоги. Это решает вахтенный офицер, не дергая меня.
– Извините, сэр. Но я подумал, раз вы здесь, сэр…
Голубые, чуть навыкате глаза Найстрома выражали отчаяние. Этот молодой офицер боится ответственности, болезненно воспринимает критику, медленно соображает. Стандарты Аннаполиса теперь не те, что раньше, решил Краузе, окончивший эту академию двадцать лет назад.
– Продолжайте выполнять свои обязанности, мистер Найстром.
– Есть, сэр.
«Додж», в миле впереди от «Килинга», поворачивал к своей позиции на правом фланге. «Килингу» почти пора было занимать место во главе второй колонны справа. Краузе глянул за корму: «Виктор» уже был на позиции, «Джеймс» шел к левому флангу. Краузе решил пронаблюдать, как Найстром выполнит маневр.
– Головной корабль второй колонны на пеленге два-пять-пять, сэр, – доложил Сильвестрини от пелоруса.
– Очень хорошо, – ответил Найстром.
Маленький, бойкий мичман Сильвестрини недавно окончил офицерское училище, а до того учился на факультете иностранных языков в университете на восточном побережье.
– Лево руля. Курс ноль-девять-два, – скомандовал Найстром, и рулевой отрепетовал приказ.
«Килинг» повернул к позиции. Все шло хорошо и как надо. Краузе решил не посылать за одеждой. Он так и так собирался в гальюн, а тут еще ему пришла мысль о чашке кофе. И тут же страстно захотелось этого кофе, горячего, бодрящего, успокаивающего. Чашку? Две чашки. К тому же он слегка проголодался; мысль о сэндвиче к двумя чашкам кофе внезапно показалась очень соблазнительной. И несколько минут в тепле плюс возможность надеть наконец перчатки и шарф. Просто замечательная идея. Подошел Уотсон с полуденными координатами, которые из-за боевой тревоги не сообщил вовремя. Краузе принял рапорт; полуденные координаты не были для него новостью, они близко совпадали с предполагаемой позицией волчьей стаи в адмиралтейской радиограмме. Однако тут подошел старший механик Ипсен с полуденной сводкой о расходе топлива. Ее пришлось прочесть внимательнее. Пришлось обменяться с Ипсеном несколькими словами. И даже на этом кратком разговоре не удалось вполне сосредоточиться, поскольку Краузе краем глаза увидел, что «Додж» сигналит прожектором. К тому времени, как Ипсен отсалютовал, перед Краузе уже стоял сигнальщик с рапортом – полуденной сводкой «Доджа» о расходе топлива. Это сообщение тоже пришлось изучить внимательно. Все хорошо: у «Доджа» еще приличный резерв. Пока Краузе изучал эту сводку, принесли две другие: «Виктора» и «Джеймса». Читая сводку «Джеймса», Краузе нахмурился. «Джеймсу» придется максмально ограничить время на полном ходу. Краузе, тщательно подбирая слова, продиктовал ответ.