— Мне-то никакого. Просто выполняю заказ.
— Заказ? С каких пор частных детективов нанимают для поисков серийного убийцы?
— Я, знаешь ли, не шибко привередничаю в выборе деятельности… У клиента есть деньги и работа. У меня свободные руки. А что там за работёнка — это дело десятое.
— Это же насколько неразборчивым надо быть… — буркнул Дмитрий. — Слушай, не уверен, что смогу тебе с этим помочь. Это дело не в моей юрисдикции. Я, знаешь ли, давно уже не опер. Как правило, сижу в офисе и перебираю бумажки. Иногда выезжаю на осмотр места преступления, не более того.
— Не отмазывайся, — усмехнулся Ганс. — Я всё равно не поверю, что старый пройдоха вроде тебя не в курсе хода расследования.
— У меня информации не больше, чем у парней в отделе.
— Этого более чем достаточно.
— Эх… — вновь взявшись за бокал, протянул Дмитрий. — Ну и? Что конкретно тебя интересует?
— Всё что знаешь, — отрезал Ганс. — Давай по порядку. Сколько жертв?
— Если считать вчерашний случай, то восемнадцать.
— А неофициально?
Дмитрий хлебнул немного пива и смерил собеседника недобрым взглядом.
— Ты ведь понимаешь, что это информация не для СМИ?
— Само собой, — проведя пальцами по губам, ответил Ганс.
— Мы полагаем, что больше тридцати. Есть мнение, что он начал убивать ещё полтора года назад, но тогда его почерк был несколько другим.
— Почерк, говоришь? — задумчиво повторил детектив. — Кстати, о почерке… И за какие такие достижения его нарекли Соловьём?
— Да всё как всегда. Виной всему журналисты и их вечная мания придумывать громкие имена… Если вкратце, то у всех жертв было две отличительные особенности. Первая — тела погибших были расчленены и сложены в жуткие скульптуры. Вторая — на месте преступления этот ублюдок обычно оставляет кровавый знак, похожий на птицу. В итоге мы и глазом моргнуть не успели, а газетчики уже прозвали его Соловьём...
— Вот оно что... То есть из-за знака его нарекли именем птицы, а из-за нездоровой тяги к искусству было выбрано имя самой творческой из пташек?
— Вроде того. Вот только искусством это назвать сложно…
— И чего он этим добивается? — продолжал сыпать вопросами Ганс. — Мотив прорабатывали?
— Естественно, но что-то конкретное пока сложно сказать. У нас нет никаких зацепок, кроме вереницы покойников… А по останкам жертв весьма затруднительно распознать его мотивы...
Достав из кармана телефон, Дмитрий быстро постучал пальцами по дисплею, а спустя несколько секунд передал устройство собеседнику.
— Вот, сам взгляни.
— Ох… — не сдержав удивления, буркнул Ганс, глядя на фото на телефоне.