Понятно, что когда Джулиано да Сангалло строил для Медичи этот дворец в 1485–1490 годах, вокруг ничего еще не было, лишь дикий лес. Коммуна наросла позже, когда ренессансный фасад «разнообразили» входной группой с витиеватыми лестницами. Ландшафт полностью преображен, хотя вилла Медичи, забравшаяся на торжественный холм и отморозившаяся за стеной, – все еще очевидная отдельность, существующая на своей половине. Вот как комплекс императорского дворца на отшибе Царского Села, как бы спотыкающегося о границу усадебного парка; как переход от улицы к Верхнему парку в Петродворце.
Вход на виллу бесплатный, нужно только дождаться очередного группового сеанса, чтобы проникнуть внутрь. Ждать пришлось минут 15, но я не терял времени зря, обошел виллу со всех сторон и заглянул в «английскую» часть парка с руинами, спрятанными среди деревьев.
Внутри вилла роскошная, прекрасно сохранившаяся и многократно реставрированная. Все комнаты и покои расписаны (некоторые от пола до потолка – картинами на стенах, всевозможными арабесками, гротесками и узорами) и заполнены разномастной мебелью, явно собранной по всяким музейным фондам. Интерьеры выходят весьма подробными, но не жизненными, хотя и оставляющими не мытьем, так катаньем ощущение наполненности без тесноты.
После эффектного фойе сразу же попадаешь в театр, а оттуда – в бильярдную, расписанную под цветущий сад, по которому порхают тутти. Далее камерные комнаты чередуются с залами, обеденные пространства – со спальнями, все это разукрашено эффектными росписями.
Покои самих Медичи начинаются на втором этаже, там, где оформления стен уже не рисованные, но тканые: так больше тепла и уюта, бордовой интимности будуаров и туалетных закутков. Проходя анфиладу за анфиладой, я ловил себя на знакомом ощущении, вынесенном еще из ленинградских музеев советских времен (после этого я ни в пригородных дворцах Санкт-Петербурга, ни в каком-нибудь Летний дворец Петра у Летнего сада более не был), где особенно гордились восстановленными после войны императорскими интерьерами.
Правда там, «у нас», все исполненное уже в другие времена и в иных стилях было с позолотой и обильной рокайльной лепниной, а тут – с каким-то сдержанным достоинством, еще не знающим, в какой можно пуститься распояс, обладая безразмерным практически бюджетом>131, но суть у этих этажей с российским богачеством одна и та же.
Кстати, тогдашний тур по дворцам и пригородам Ленинграда, в который меня отец повез после третьего класса (я ж об этом целую повесть написал – при желании поищите в сетевом «Новом мире» повесть «Мученик светотени»), можно вполне посчитать прообразом нынешнего Гранд-тура, выросшего из того самого зернышка во что-то совсем уже феерическое. Только тогда были копии и симулякры, а теперь – сомнительные, но все же подлинники, эйдосы будущих тенденций, оплодотворивших всю последующую историю культуры и цивилизации.