– Думаю, императрица пытается представить парня из села, который достиг успехов и признания… – медленно проговорил ротмистр. – Ты только осторожнее: Ольга Николаевна – дама строгая, на былые заслуги может не посмотреть. Как она того же Квазина проучила! Правда, штабс-капитан мало что из себя представлял, а возомнил невесть что!
– И что насчет этого Квазина? – как можно беспечнее поинтересовался я, к собственному удивлению вновь ощущая уколы ревности, как когда-то встретив хлыща-капитана на балу.
– Со штабс-капитаном не все так просто, – поморщился ротмистр. – Там же политические мотивы Ольгой Николаевной двигали.
– Какие еще политические мотивы? – удивился я.
– Династия у Квазина сильная, отец генерал, дед генерал, последнего в армии любят и прислушиваются, хотя старик давно в отставке. Императрице известны взгляды высших армейских чинов. Не жалует ее старая гвардия, сожалеет, что Николай Второй передал бразды правления империей девчонке, у которой нет сильной руки. Правда, выбрала Ольга Николаевна не лучший вариант, штабс-капитан из себя ничего не представляет. Позер, кутила и бабник. Иван, соображаешь, что к чему? Хотела императрица заручиться безоговорочной поддержкой военных. Для этого и приблизила к себе Квазина, а тот посчитал себя умнее Ольги Николаевны, видел себя уже на троне. Решил, что неотразим и императрица от него потеряла голову. Дурак! – резко припечатал ротмистр. – Не мог понять, что раз она его до тела не допускает, то просто играет!
– Не допускала до тела? – переспросил я, а у самого на душе как-то стало светлее.
– Гм, – ротмистр повел в сторону головой, – Иван Макарович, этого я тебе не говорил: сам понимаешь – свечу не держал, а у императрицы свои взгляды на жизнь. Такие у меня догадки и выводы, но могу ошибаться.
– Скажи, Вениамин Николаевич, а какие у тебя догадки в отношении меня? – поинтересовался я, сам не ожидая такого вопроса.
– Как-то зыбко и нет точного определения, – ушел тот от ответа. – Так тебя ждать на нашу с Мартой свадьбу? – перевел он разговор на другую тему.
– Постараюсь приехать, – задумчиво ответил, понимая, что Ларионов даже если что-то знает, то мне не расскажет.
– Господа, Ольга Николаевна готова к отъезду, – сказал от дверей Еремеев.
– Иду, – сорвался с места ротмистр.
Проводить императрицу и я своим долгом посчитал: как ни крути, а она у меня гостила. Правда, добираться пришлось своим ходом, благо что Григорий с санями оказался на месте.
Кавалькада получилась внушительной, верховая охрана сопровождает автомобиль Ольги Николаевны, который тянет тройка лошадей по заснеженной дороге. Ротмистр с Еремеевым гарцуют на лошадях рядом с моими санями и зубоскалят, что наместник прямо барин и не желает оказывать почести Ольге Николаевне, а в тулупе развалился в санях. Уже им говорил, что лошадью не обзавелся, да и верховую езду не люблю. Тем не менее они надо мной до самого вокзала потешались. Ничего, припомню, я не злопамятный, но долги привык отдавать. Сама же императрица изучает какие-то донесения и дает своим советникам указания. Поезд на перроне уже под парами, кроме нас, никого, если не считать полицейских, которые охраняют двери вокзала и не дают оттуда выйти путешественникам, ожидающим свои поезда.