— Ты уже настоящий философ.
— Философ? Что это?
— Это такие люди, которые сидят на берегу, смотрят на воду, а потом говорят красивые фразы, которые выкладывают в Инстаграм.
— Что делают? — окончательно запуталась Фрея.
— Не обращай внимания, я знаю столько ненужных слов, и порой они из меня непроизвольно выскакивают.
Я взглянул на часы, прошло уже больше часа с тех пор, как мне удалось вызвать по рации Гартмана.
— У тебя что-то случилось? — Гартман явно не предполагал, что я могу вызвать его без повода.
— Да. Мы выехали на квадроцикле за город, а когда собирались возвращаться, у нас кончилось топливо. Вот я и подумал…
— Что уважаемому профессору больше нечем заняться, как метнуться на базу и привезти вам канистру с бензином. Кстати, говоря «мы» — это значит, ты с Фреей?
— Вы, как всегда, проницательны, Юрий Иосифович.
Рация захрипела, судя по всему, Гартман смеялся.
— Хорошо, где вас найти? Я не хочу спрашивать Зиверса.
— Если вы повернетесь чуть левее, то я помашу вам рукой.
— Ты что, меня видишь?
— Бинокль — полезная штука. Я на берегу, смотрю, как вы рыбачите.
Ежедневно Гартман в компании своих коллег выезжал на лодке к центру озера, туда, где глубина его была максимальна. Они производили замеры температуры воды, а также брали глубинные пробы, пытаясь по уровню сероводорода и прочей гадости определить, как крепко спит вулкан и через сколько миллионов лет он проснется. Ученые любят делать бессмысленные вещи.
Гартман наклонился ко дну лодки. Когда он выпрямился, в его руках тоже был бинокль. Прижав его к глазам, он начал осматривать берег. Я помахал ему рукой.
— Я вас вижу, — снова ожила рация.
— Аналогично, профессор.
— Значит так, — вздохнула рация, — мы здесь скоро заканчиваем, но до берега добираться довольно долго, да и потом не меньше часа еще пройдет. Так что загорайте.
— Что-то больно пасмурно.
Облака действительно полностью затянули небо. Озеро парило, и клубы серого тумана все больше закрывали маленькую фигурку профессора, сидящего в игрушечной лодочке.
— Ничего, ультрафиолет сквозь тучи проходит, — буркнул Гартман, — все, отбой.
Наконец вдалеке послышалось тарахтение мотора. Я встал и увидел небольшое облачко пыли, постепенно приближающееся к нам. В отличие от Фреи, профессор перемещался в пространстве неторопливо вне зависимости от того, шел он пешком или ехал на квадроцикле.
Я повернулся к Фрее и быстро поцеловал ее в губы. Я надеялся, что Гартман ничего не увидел. Профессор действительно ничего не видел. Он догадался.
Подъехав, Гартман вежливо поприветствовал Фрею и кивнул мне: