– На улицу идите. На улице поиграйте. Только вчера дорожку ковровую голландскую купили – затопчете.
Не дорожку ковровую голландскую ходил к Ревякиным топтать Генка – с другом играть. С другом играть можно и на улице.
А на улице, во дворе Ревякиных, вскорости высоченным железным забором обнесенном, Генка и с отцом Андрюшки, Вячеславом Николаевичем, познакомился. Издали познакомился. Близко ни он, ни Вячеслав Николаевич друг к другу не подходили. Отец Андрюшки, длинный, худой, очкастый, во дворе часто у своей машины что-нибудь делал. Машину тряпочкой белой, на носовой платочек похожей, протирал. Капот открывал. Откроет капот, посмотрит куда-то на что-то под него и снова закроет. Часто Вячеслав Николаевич, сидя в машине, книги, газеты читал. Сидит и читает. Сидит и читает. Словно ему в дом к Альбине Андреевне заходить не хочется.
Генка машины всегда любил. Но подойти к машине Вячеслава Николаевича поближе и стеснялся, и боялся. Уж больно она блестящая была: прикоснись мизинцем – поцарапаешь – нежная, нежная на вид машина. Но какая-то холодная, неприветливая, чужая, не то, что «запорожец» Генкиного соседа-фронтовика – дедушки Паши Спицына. Старенький «запорожец», как сам дедушка Паша старенький, а подойдешь, прикоснешься рукой – тепло руке становится…
Однажды, когда Генка и Андрюшка во дворе ревякинском играли, мячик их прыгучий, полосатый к гаражу подкатился, в котором холодная ревякинская машина жила. Дверь гаража была полуоткрытой. Вячеслава Николаевича возле гаража не было. Подхватил Генка мяч и, как и каждый бы сделал, с любопытством в гараж заглянул.
Заглянул и ахнул – на стене напротив двери висела голубая лодочка, из ее уключин крылатились красные короткие, но широкие лопатистые весла. Лодка висела на крюке, привязанная к нему белым канатиком. Один конец канатика был закреплен в специальном отверстии на носу лодочки.
Голубая лодочка с белым канатиком и красными веслами по бокам походила на сказочную бабочку. Она была такой красивой, легкой и живой, что, казалось, вот-вот взмахнет своими красными крыльями и улетит.
– Генка, ну что ты там? Неси мячик! – услышал Генка голос Андрюшки и с трудом заставил себя отбежать от гаража.
…Генка Колосков заболел лодкой с красными веслами. Он стал видеть ее во сне. Он думал-мечтал о ней на уроках. Он думал-мечтал о ней, когда катался с горы у подножия которой стояло село. Он думал-мечтал о ней осенью, зимой, весной, летом.
Болезнь Генки Колоскова имела глубокие корни. Она, можно сказать, зародилась еще до встречи с лодкой Ревякиных. Дело в том, что с вершины горы, с которой зимой катались на санях и лыжах все пацаны и девчонки села, зимой и летом даже в пасмурные дни были хорошо видны все извивы, все курьи, все плесы Большой реки. А рядом с рекой на всем ее видимом протяжении, как хрустальные подвески на голубой ленте, матово светились пойменные озера. Их множество.