Как добиться такой благодати? Пути просты – можно поймать Сивку-Бурку и подождать, когда она ожеребится Коньком-Горбунком. Потом – служба у царя. Исполнение всех приказов и указов…
Покорное исполнение. Пунктуальное, старательное. В конце же концов – три котла – три прыжка, основной, решающий из которых в котел с «водой вареной». Заманивание в него старичка-дурачка… И вот он – трон. Поймал щуку – отпустил, попросил – помогла, женился на царской дочке, и вот он – трон. Выбил в бочке днище – и трон.
Так что их – и членов, и депутатов – не только осуждать, судить, но и понимать надо…
…Хороши дорожные, особенно купейные, разговоры. Хороши и вообще дорожные, но купейные лучше не потому, что… А просто в купе всегда тепло, всегда посидеть-полежать можно и еда с питьем, как правило, под рукой – на столике. За окном кинокадры проплывают на все вкусы. Вот рощица, заеденная непарным шелкопрядом, мелькнула, вот сосна с обрубленными ветвями – какая-то бригада заготовителей сосновые шишки на семена собирала. Не лезть же за каждой шишкой на сосну. Залез на дерево самый молодой, ловкий, сильный, проворный шишкосборщик, топор из-за пояса – и тяп-тяп-тяп: «Собирай, ребята, шишки!» Одно дерево срубить при сборе шишек не грех. Из собранных семян тысячи новых деревьев вырастут… Только вот вырастут ли… То мешок с ними куда-нибудь завалится, то в незамеченную ни нем дырку семена высыплются. У нас на Руси всегда так: «Ура!» – и брызги полетели. Запал пропал – мужик спать упал… Деревеньку, людьми покинутую, заброшенную, забытую, проехали. Пяток коровенок по лугу разбрелись… Собачонка с ними. Не пасет, а так – показывает: при деле она. Кусок хлеба недаром ест. И у людей частенько такое бывает. Сидит чинуша в кабинете, на часы поглядывает – обеденный перерыв или конец рабочего дня ждет. Вроде при деле, а спроси его, за что он зарплату получает, – не ответит. И сам не знает. Только в отличие от этой собачонки, что и на идущий мимо поезд внимания не обращает, сунься в кабинет его теплый, уютный – так обгавкает – ссутулишься – не распрямишься…
…Хороши дорожные разговоры. О чем хочешь – о том порассуждаешь. Всласть порассуждаешь. Никого не боишься. Ну разве только чуточку остерегаешься, если то же купе незнакомыми людьми полно, имеется в виду – недавно севшими в поезд, с которыми ты еще не успел «обнюхаться», к которым не успел присмотреться. Такая опаска, такой страшок в каждом из нас, пожилых людей, еще с советских, теперь уже далеких, времен живет. Гены у нас такие – трусоватые, осторожные. Вякнешь что-нибудь такое: «Вон в Америке-то живут…», а рядом с тобой сидящий товарищ-мужичок в плащике завозьканном, в кепчонке с козырьком изжеванным, из грудного карманамаленькую книжечку в скромной обложке аккуратно, спокойно вынет и к носу твоему поднесет, и заскулишь, зачирикаешь: «Вон в Америке-то живут… беднее некуда – лебедой, крапивой щи заправляют. Старики у них на помойках бутылки пластиковые собирают и продавцам молока продают. Продавцы – те же бабки-пенсионерки, молоко – из деревень перекупщиками привезенное, в эти бутылки наливают и продают. Пенсии им за коммунальные услуги заплатить да лекарства купить у бабок американских не хватает… Да и вообще там, в Америке, негров бьют…»