Поойкала Марийка, попрыгала, папу, в этот счастливый день побритого, в щеку поцеловала и погрустнела. Сама не знает, почему погрустнела. Пораньше бы, чуточку пораньше такой подарок получить, а сейчас девчонки, сверстницы-одноклассницы уже не о санках говорят, а о Витьке Герасимове. Говорят и подсчитывают, не сколько раз кто с горы Монашьей, что на краю села высится, съехал, а сколько раз и на кого Витька Герасимов на большой перемене посмотрел. О платьях и кофточках Галины Максимовны рассуждают.
… – Завтра выходной. Пойдем мы с тобой, дочка, на гору вместе. Обновим санки, прогуляемся. Мне и то на таких красивых санках хочется с Монашьей горы съехать, детство вспомнить.
И опять затрепетало, запрыгало от радости сердце Марийки. Еще бы – завтра они с папой на Монашью гору придут и все девчонки и мальчишки, да и вообще все село, увидят, что ее папа – не Ванька Пузырь, алкаш запойный, а настоящий папа. Пусть тогда Сережка Барков от удивления и зависти языком своим длинным подавится. Ишь ты какой – вруша-болтуша. С ним, с Сережкой, его папа ни разу на горку кататься не приходил, а Марийкин папа – вот он, даже сам с ней на санках катается. Противный этот Сережка: «Пузырь, Пузырь…» Сам мыльный пузырь. Чуть не каждый день – «Мариечка, дай списать…» …Пузырь… Пузырь… Сам пузырь…
…Ночью Марийке хороший, красивый сон снился. Идет она, Марийка, с папой по летнему лугу цветастому. Над головой солнышко. Большое, теплое, ласковое. На Марийке платье, папой подаренное, совсем такое, как у Галины Максимовны, даже еще лучше. Идут они маму встречать. Вернулась она домой – по папе, по дочке соскучилась. Хорошая мама, теплая, солнечная…
А за папой и за Марийкой опять все тот же Сережка Барков бежит, бежит и плачет: «Дай по русскому, по математике списать! Я больше никогда дразниться не буду…» Смешно так плачет – слез нет и голосок тоненький, писклявый. Притворяется. Просто завидует Марийке… Еще бы, она с мамой и папой по красивому лугу в красивом платье идет – земли не касается… Одно плохо – у мамы лицо какое-то нечеткое, словно сквозь забрызганное дождем окно видит его Марийка. Не помнит она маму. Давным-давно мама с каким-то дядькой куда-то уехала. Тетя Поля как-то однажды из-за чего-то на уехавшую маму разгневалась, сказала:
– И как таких земля носит… Ребенка малого бросить и за алкашом вонючим в черную дыру провалиться… По пьяни все, по пьяни. Еще до замужества к рюмке прикладывалась, а уж последние два года в стакан как в омут нырнула и вынырнуть не смогла… Бедняжка моя, беззащитная… Хорошо еще, что Бог тебя уберег. Здоровой родилась…