В высшей степени не только характерно, но и логично, что цинизм открытого объявления своих материальных требований растет в такой же степени, в какой имя и феодальное происхождение могут служить им противовесом. Вот, например, объявление из венской «Нойе фрайе прессе»: «Ищу для друга, иностранца, из высшей аристократии (имеются высшие дворянские титулы, орден Золотого Руна и т. д.), молодого и очень богатого, привлекательной и симпатичной наружности, богатую партию, также из высших финансовых кругов». В той же газете было помещено следующее объявление: «Для немецкого князя, лет сорока, консервативных убеждений, ищут жену (может быть и крещеной еврейкой). Приданого требуется по меньшей мере два миллиона, десятая часть которых должна быть выдана на имя супруга в виде обеспечения, а также для погашения его обязательств…»
Или вот другое объявление из газеты «Пештер Ллойд»: «Маркиз, австрийский аристократ, 40 лет, служащий в одном из австрийских государственных банков, солидный, симпатичный, здоровый, среднего роста, брюнет, пользующийся любовью и известностью, желает жениться на особе не старше 40 лет, симпатичной, с приданым в два миллиона гульденов (или 4 млн марок, или 5 млн франков). Вероисповедание и положение безразличны. Долгов нет. Непременное условие: в день свадьбы невеста передает ради обеспечения независимости жениха в его неограниченную собственность по крайней мере один миллион гульденов в виде движимых ценностей».
И таких примеров можно было бы также привести множество. По мере того как в эпоху капитализма брак стал, в особенности в аристократическом классе, откровенной коммерческой сделкой, и графский и княжеский титулы все больше превращались в предмет торга, предлагаемый тому кто за него больше даст. В одном и том же номере «Берлинер тагеблатт» были помещены два объявления: «Граф готов усыновить богатую особу. Предложения адресовать…» И далее: «Князь готов передать имя и титул богатой особе путем усыновления, иначе имя угаснет…»
Логическим последствием такого положения вещей становится тот факт, что женщина в таких случаях интересуется вообще только именем.
Такие торговые сделки перед алтарем или в мэрии называются довольно звучно: «браками ради имени». Если выражаться яснее, то речь идет, в сущности, о более древнем и более отвратительном институте так называемой «ширмы позора», Schanddeckel. Дело в следующем. Какой-нибудь граф или князь должен объявить свою готовность дать свое звонкое имя за соответствующий гонорар какой-нибудь богатой кокотке или содержимой богатым любовником демимонденке, на которой он, так сказать, женится. Требовать чего-нибудь кроме денег этот граф или князь не имеет права. Сейчас же после свадьбы он обязан стушеваться. Его имя должно служить только тому, чтобы доставить данной кокотке более выгодные дела или — что в сущности одно и то же — дать знатному любовнику дамы возможность ввести свою любовницу в изысканнейшее общество.