На темной коже, изборожденной морщинами, светились яркие синие глаза. И опять я удивился, потому что думал, что в этом мире глаза у всех черные, как вспаханная земля. Оказалось, это не так. Я уже видел Гиану с зелеными веками, теперь вот сосед сверкал небесной синью.
— Как твое имя? — невольно вырвалось у меня.
— Василий Иванович, как Чапаева, если, конечно, ты знаешь, кто это.
— Не знаю.
— Тогда зови просто: дядя Вася. А как тебя звать-величать?
— Бертан, правитель государства Хилла.
— О, бля… ха-муха! Куда бы деться! — сосед всплеснул руками. — Прямо правитель?
В его голосе звучала издевка, но теперь я уже понял, что нужно быть осторожнее с высказываниями, и не поддался на подстрекательство с его стороны.
— А в вашей стране правителей нет?
— Есть, конечно. Президент. Но он среди простых смертных в палате не лежит. У него свои апартаменты в элитной больничке. А ты красавчик, как я погляжу. И ростом вышел. Подойди ближе.
Я сделал два шага вперед и взялся рукой за палку, к которой была привязана его нога. Она покачнулась, дядя Вася вскрикнул.
Я отпустил палку и сел на свою кровать.
— А извиняться тебя не учили? Или у правителей не принято просить прощения?
Действительно, сосед попал в точку, правитель не просит прощения у подданных, но сейчас я был никто, поэтому пробурчал:
— Извините.
— Лады. Ты, если хочешь, держись, если хочешь за штатив, только не дергай его.
— А что с ногой? — задал я нейтральный вопрос.
— Поскользнулся, упал, очнулся, гипс, — хохотнул мужчина.
— А где?
— Слушай, Бертан, или как там тебя, это присказка такая. По фильму «Бриллиантовая рука». Смотрел?
— Нет, — ответил я.
— Во чудо какое ко мне в палату попало! — восхитился дядя Вася. — По внешности просто модель, хоть сейчас на подиум, а знаний о мире — ноль.
— А вы мне расскажите, все равно спать не хочется, — предложил я, выключил свет и лег на свою кровать.
«О боги! Как хорошо!» — мелькнула мысль.
Мягкая перина обнимала так нежно, голова покоилась на высокой и тоже очень мягкой подушке, которая тут же приняла форму шеи. Невольно вспомнились твердые и неудобные валики, которые подкладывали под голову в Хилле.
— И что тебе рассказать? Ты, часом, не иностранец? Хотя говоришь по-нашему чисто.
— Да, я чужестранец. Мне все интересно. Скажи, дядя Вася, кто тебе ногу сломал?
— Да тут и рассказывать нечего! Зима нынче плохая. То мороз ударит, то дождь пройдет, потому и гололедица. Вышел из дома, на работу торопился, потерял концентрацию и свалился. Перелом сложный, вот и лежу в больничке с ногой на привязи.
Я слушал дядю Васю, не перебивая. Мозг обрабатывал информацию с бешеной скоростью, а сердце колотилось от волнения. Мир Виолетты открывался мне с разных сторон. Мой ночной рассказчик явно не обучался красноречию, перескакивал с темы на тему, перемежал речь странными оборотами, смысл которых от меня ускользал. Я понимал его через слово, терял нить беседы, и тогда уносился мыслью далеко.