На этом месте Шу залилась жаром. Ближе… она тоже хочет узнать его ближе. Совсем близко. Так близко, как это только возможно!
«…Смею надеяться, что приехав в Суард весной, я услышу согласие. Не от вашего отца, а от вас, прекраснейшая Гроза…»
Она почти слышала его голос — яркий, глубокий и обволакивающе-нежный, словно проникающий в самую душу.
И почему-то второй голос, ниже и с хрипотцой, похожей на отзвук ревущего пламени. Странное, будоражащее ощущение. Пугающее и манящее.
Она искоса глянула на второе письмо, от темного шера. Может быть, не открывать его? Вряд ли темный скажет что-то приятное… хотя… Этой ночью темный шер был совсем не похож на тот ужас, который запомнился Шу из детства. То есть клокочущая огненная бездна никуда не делась, но… но это была совсем другая бездна! Опасная, по-прежнему опасная, но готовая стать ручной, как рысь.
Шу зажмурилась и потрясла головой. Что с ней, а? Куда делась разумная и логичная Шуалейда, точно знающая, кто друг, а кто — враг? И главное, почему друг или враг. Тринадцать лет все было ясно, как светлый день: темный шер Бастерхази — враг. С самого рождения Каетано и появления Бастерхази в Суарде. Тот шер Бастерхази, который смотрел в рот Ристане и требовал, чтобы Шу и Каетано отослали из дома. Но не тот шер Бастерхази, который целовал ее и нес сонную на руках…
И всего полмесяца назад было ясно, что светлый Люкрес — тоже враг. Ему нужна корона, а не Шуалейда, и он ни перед чем не остановится, чтобы эту корону получить.
Но… это был совсем другой Люкрес! Тот, что в газетах! Тот же, который помог ей отпустить грозу, был другим, она точно знала — другим! Настоящим, сильным, светлым…
Боги. Она совсем, совсем запуталась. Ей нужно скорее домой, к Каю и друзьям. А пока — она прочитает письмо от отца, но не будет читать вот это, с алым сургучом. И напишет светлому Люкресу ответ. Короткий и вежливый, как учила шера Исельда.
Глава 16
О рогатках и подвигах
…предопределенность, заложенная преобладанием Света или Тьмы при рождении — условна. Двуединые оставили своим детям путь к свободе. Каждый темный шер может возвыситься над судьбой и избежать Бездны.
Ману Одноглазый, трактат «О свободе», запрещенный к прочтению, распространению и хранению.
Вечер того же дня. Южный тракт, где-то между Кардалоной и Суардом, Дамиен шер Дюбрайн.
Сумерки застали их в дороге, на подъезде к какой-то деревеньке: белые домики, зеленые виноградные холмы, апельсиновые сады, оливы… Идиллия, шис ее дери.
— За вами Мертвый гонится, мой светлый шер? — впервые за весь день заговорил с ним Бастерхази.