Алмазик домыл, вылил воду из черно-серого цинкового ведра на край дороги, выжал тряпку и пошел к кузнице. Андрей достал из нагрудного кармана куртки пук денег, вытащил пятерку, Володя сказал тревожно и громко:
— Ты не вздумай ему деньги давать. Хочешь заплатить за мытье, давай мне.
Андрей отдал бумажку, крикнул в спину Алмазика:
— Спасибо!
Тот не ответил, дверь закрылась.
Когда они проехали пост ГАИ на Пулковском шоссе, когда Виктор притопил газ и каждые двадцать шесть секунд под колеса «шестерки» стал нырять новый километр дороги, Андрей аккуратно потянулся, чтобы не сломать сиденье, откинулся, расслабившись, назад, взял сигарету, сказал:
— Ну ты меня и в местечко свозил!
— А чего?
— Я такого гниляка давно не видел. Да ладно. Слушай, а что это за Алмазик?
Виктор засмеялся. Дорога шла в гору, он ехал по среднему ряду, обгоняя с легкими хлопками воздушных звуков осторожные машины выезжавших из города дачников, из-за верхнего обреза подъема вылетела красная «девятка», тоже обгонявшая кого-то, руль вильнул туда, обратно, обиженный вой гудков остался сзади на месте несостоявшейся аварии.
— А он у него вправду вроде раба. Он на стройке работал, вроде начальником участка. Потом за пьянку выгнали. Жена эта его, Надя, устроила куда-то, опять выгнали.
— Все пил?
— Ну. Теперь до того допился, что не ест почти. Каждые полчаса должен принять, так, с два наперстка. Вот так у Володи и живет. Уйти от спирта далеко не может, там и ночует. Денег ему Володя не дает, а то попадет куда-нибудь.
— Ну этот Володя...
>- А чего Володя? Он да Надя, они только об Алмазике и заботятся. Остальным на что он такой нужен?
Что было дальше, неизвестно. Водка продается всюду, куда ни плюнь. Мост над железной дорогой закрыли, превратив Митрофаньевское шоссе в тупик, ездить туда стало незачем.
Алмазик сгинул — да и черт с ним, а остальных тем более не жалко.