— Бабочка...
— Он бабочки испугался. Ну, не бойся, бабочка улетела, она уже далеко.
Мама поцеловала его, няня уже ушла, а папа стоял у выключателя, готовый гасить свет.
Он остался один. Теперь ему было интересно, хотелось, чтобы бабочка опять прилетела, помахала крыльями, полетала бы по комнате. Но бабочки не было. На том месте стоял таз, в него капала вода с потолка: крыша снова протекла, вначале звуки были звонкими, и что-то там взлетало вроде тех полупрозрачных взмахов, потом стало капать с длинными булькающими звуками, стало скучно, мальчик заснул.
Он просыпался, засыпал, в промежутках играл, ел, гулял с няней. Зима кончилась, потом началась и кончилась весна, пришло лето, пора было уезжать на дачу. В один из последних городских дней его одели для гулянья в коричневые сандалики с ремешками, которые он не умел еще сам застегивать, белые носки, короткие желтые штаны на лямочках и с желтеньким прямоугольником спереди, закрывавшим живот и часть груди, голубую рубашку с короткими рукавами и белую панамку с пуговкой на макушке. Они с няней пошли в переднюю, она за чем-то вернулась, мальчику надоело ждать, и он через пыльные шторы, закрывавшие дверь в соседнюю большую комнату, заглянул туда и увидел на фоне светлого солнечного окна папу и маму, стоявших и смотревших друг на друга. Папа был в своей полосатой пижаме, а сверху была надета красивая новая шинель. Мальчик не знал, что сегодня воскресенье, поэтому папа не пошел на службу, что портной только что принес новую летнюю шинель и папа ее меряет, что на ней погоны подполковника, а вчера еще папа был майором, и поэтому папа и мама улыбаются, не говорят ничего, и светлая комната не затемняется их обычной раздражительностью. Он смотрел на них тихо, не желая быть замеченным, но и не прячась, тут папа как-то так повернулся, серые полы взлетели, опали, вспомнился страх, и между ним и взрослыми вдруг задрожала тонкая пленка неясных обид, испугов и непониманий.
— А ну, подними руки в стороны, — сказала мама.
Папа развел руки, незастегнутые полы разошлись, из-под них показался полосатый живот с синими пуговицами, мальчик не понял, зачем надо так делать, сунул палец в рот, тут услышал нянин голос, шум открываемой двери и пошел за ней, смущенный, обманутый чем-то и недовольный собой.
Они медленно спустились с третьего этажа по широкой лестнице, мальчик впереди, няня сзади. Он нес металлическую черную лопатку на деревянной некрашеной ручке, она — сетчатую красную авоську с металлическим ведерком, разукрашенным зелеными и красными цветами, и такие же разноцветные формочки для вылепливания куличиков из песка.