Он проснулся в страшном испуге и нежелании вспоминать вчерашнее. Полежал с закрытыми глазами. Ощутил сытость, здоровье, бодрость, открыл глаза. Он лежал на ложе из мягких листьев. Над ним был полог из живых ветвей, защищавших от лучей давно взошедшего солнца и предлагавших гроздья сочных тёмных ягод. Любимый протянул руку, поел, встал на ноги. Его вчерашних сотрапезников не было. Не было следов костра, костей, недоеденных кусков мяса. Не было того, что он страшился увидеть. Он удивился этому, походил вокруг, нашёл кусок кости, но не вчерашней, свежей, а древней, обточенной песком и ветром. Любимый не знал, была ли вчерашняя трапеза сном. Раз бесследно исчезла, значит была. Откуда же сытость? Быть может, он ночью ел ягоды? Любимый сделал ещё несколько шагов вокруг огромного ствола и увидел кусок каменной плиты, засыпанный песком. Он разгрёб песок, сам не зная зачем, и увидел вырубленное в камне слово "иди". Оно было написано по-этрусски, язык этот встречался Любимому в снах, и он умел читать. Дерево вырастило небольшую сумку, Любимый собрал в неё ягод, сколько влезло, и отправился в дорогу.
Плато скоро закончилось, и дорога понемногу пошла вниз. Растений становилось больше, появились цветы. Он ел, сколько хотел, и спал, почти как привык. Вот и конец пути. Любимый не знал того, что он пришёл в дельту давно высохшей реки, когда-то сливавшей воду из давно высохшего озера в давно высохший залив. Он шёл, стремясь к купе зелёных ярко цветущих кустарников. Подошёл к пологому берегу, спустился вниз и увидел то, чего наяву никогда не видел и никогда и нигде более увидеть не мог. Здесь было одно из разветвлений реки. Основной поток уходил влево, а неширокое, исчезавшее в песке русло, уходило назад по движению Любимого. Получился почти прямой угол возвышавшейся глины. На этом углу росли кусты, а из глины на склоне берега сочилась вода и стекала вниз в крошечное озерцо. Это был рай. В раю пели птицы, летали бабочки, цвели кусты. Это была цель, финиш, он дошёл. Любимый поднялся назад по склону и шагнул внутрь приветливо раздавшихся зарослей.
Для него было готово ложе. Ему протянули ветви с едой, на губы капала вода, он хотел спать, и ему дали сон. Он смотрел сны, пил, ел, спал, но что-то во всём этом было не так. Любимый не знал, что такое гостиница. Гостиниц не было ни в снах, ни наяву. Но этот рай и был гостиницей. Через несколько дней, проснувшись, он услышал за сплетёнными ветвями стоны и понял, что он здесь не один. Еда была вкусной, но вкусной вообще, а не сделанной специально для него. А сны были совсем никуда не годными и неприятными. Ему всё время показывали женщин.