За тем же столиком чёрно-белое пятно изображало гражданина, хлюпавшего кофием с пирожком и приклеенного глазами к роскошному Джолькиному бюсту, не загнанному в лифчик, не укрытому плотностью ткани, а безмятежно волновавшемуся и полупросвечивавшему сквозь бледно-серую кофточку, застёгнутую на нижнюю половину пуговиц.
Женя услышала про Лиду, подошла к ней: яркая, намазанная, модная, недавно появилась, любовница Карася, так же исчезнет. Лида, нагруженная многими денежками и заказами, послушно взяла ещё двадцать восемь копеек, маленьких всегда обижают, Женя вернулась к столу.
— Ну, чё?
— Ой, устала. Вчера на тусовке были у Петуха, Антончик пел кайфово. Петух обещал помочь с техникой.
— Он по пьянке всем обещает.
— А чё ты лезешь? Может, и сделает.
Лидка принесла два кофе, потом ещё два, потом стала носить книжникам, пятно дохлюпало и отгребло, Женя заняла его место, чтобы защитить столик и видеть вход. Кофеёк слегка оттянул, захотелось есть, стало немножко страшно: где же взять денег?
Она уже допивала, уже собиралась идти канючить к Мишке, хоть полтинник, для этого его как-то надо было отозвать, да он всё равно может начать орать на весь «Сайгон», ему главное постебаться, тут дверь сжалилась и устроила так, что в «Сайгон» ввалился Боря Доктор, слегка кривой, богатый и несчастный.
Ему было лет тридцать, высокий, полный, здоровый, крутой еврей. Всё по фирме: кроссовки, джинсы, рубашка в тон. Очки золотые, золотая цепь на шее с могендовидом в полкило, котлы тоже подходящие, крутые мены за первым столиком так и заёрзали, будто первый раз увидели. Доктор прошёл мимо, хлопнул одного ладонью по ладони, подошёл к книжникам, поздоровался за руку со всеми. Мишка, лишь бы подлизаться, отдал ему свой кофе и побежал к началу очереди, где ещё мучилась бедная Лидка.
Женя вздохнула от тянущей боли в левом боку, удивилась неожиданной напасти и обнаружила, что стоит, закрутившись вокруг вертикальной оси, носками кроссовок к столику, а лицом назад, к Доктору. Она смутилась, крутнулась обратно и задышала в почти пустой фарфоровый стаканчик с кофе.
— Ты чё? На Доктора упала?
— Оставь ребёнка. Ну, тащится она от него, так чё? — как злая сова, заухала Анжела.
— А чё не тащиться? Виднеющий мужчина!
— Дурак надутый. Только и умеет выделываться, — Анжелка от злости с треском затянулась беломориной, пуская маленькие колючие искры.
— Ну вы чё наезжать-то надумали? — Женя не хотела развития темы и с коварным дружелюбием добавила: — Сами-то не выделываетесь, что ли?
— Уж Анжелочка-то никогда не выделывается. Всегда такая натуральная, такая естественная, — обрадовалась Джолька.