Андрей не знал, куда идти, хотел обратно, но опасался, что собьётся; вдруг услышал тихий смех. Он послушно посмотрел наверх, глаза привыкли к полутьме, а лестница и правда не скрипела; он смотрел туда, казалось бы, мгновение назад и видел только круглые венцы и мох, спрессованный до плотной серой массы. Теперь, облокотившись о перила, примерно в середине марша, немножечко согнувшись, стояла очень молодая девушка шестнадцати или немного больше лет. Она действительно согнула тело в бёдрах, скрещённые руки положила на перила, на них голову, — это была неосознанная женственная поза, продиктованная желанием увидеть и привлечь к себе внимание мужчины, но на всякий случай спрятать от него подальше наиболее ценные и уязвимые местечки и места. Она было одета в расклёшенные джинсы, белую рубашку и джинсовый жакетик — опрятно и с достоинством, была невысокой, не худенькой, с круглым личиком, голубыми глазами и рыжей, средней длины причёской.
— Привет! — сказал Андрей, не отводя глаза и не особо понимая, откуда здесь, в притоне — может быть, наследнике какого-то старинного, который мог быть в этом доме сто или меньше лет назад, да так и задержался из-за удалённости посёлка и нужности тем людям, кто здесь бывает и живёт, — он даже совсем не понимал, откуда здесь могла взяться и чем могла заниматься приличная и хорошенькая молодая девушка. Он сразу понял и не сомневался, что ничего ему не будет, что ничего ему не дадут, но были правила, которые скомандовали начать беседу, и было любопытство, да и вообще беседа с девушкой, возможность рассмотреть, побыть вблизи, — всё это тоже не из последних удовольствий, а страшных баб найти не будет поздно ни через час, ни через два, ни ночью: чего-чего, а этого добра хватает даже в Коми.
Она молчала, улыбнулась, хихикнула и согнулась ещё сильнее. Он повторил, не двигаясь и не меняя позы, — так меньше боятся людей щенята, котята и прочие пугливые твари:
— Привет. Ты чего не здороваешься?
— Здравствуйте, — выговор был северным, значит, наверное, здешняя.
— Ну, расскажи, чего тут в этом доме хорошего.
— Тут всё хорошее, — она хихикнула два раза подряд, почти засмеялась, заморгала, то открывая, то закрывая блестящие глаза; Андрей чуть не полез к ней на лестницу, но вовремя опомнился — убежит и всё.
— Нет, ты скажи, чего тут делать можно. Что хорошего. А то я сюда попал, а чего делать, не знаю.
— Там водка есть наверху, огурцов солёных бочка. Купите и пейте.
— И всё?
Она захихикала, раз, другой, наконец засмеялась:
— Ну подружку себе найдите. Их там много.