Первая дурацкая мысль была, что на Крите так выглядят жёны земледельцев. Он не успел додумать эту чепуху до конца, как понял, что перед ним дриада, слабая богиня одного дерева или всей рощи, прислужница Великой, что-то вроде управляющей домом или его частью. Он узнал её не сразу, потому что в Шумере дриад не было. Когда-то Инанне прислуживали богини источников, воздуха и пламени, а потом сила Гильгамеша и мудрость Балиха изгнали этих злых и опасных нелюдей из страны. Он стоял без страха, скорее в недоумении, и услышал тихий, страстный и явственный шёпот на понятном, но неизвестном ему языке; впрочем, тренированный мозг немедленно классифицировал его как очень архаичную и примитивную версию критского:
— Юноша, милый, красивый и славный. Приди, обниму, ляжем в тени. Не бойся, откройся, спеши ко мне, обними крепко и с любовью.
Отговорив, нимфа плавно, медленно и бесшумно скользнула вперёд, её рельефный торс изгибался при каждом шаге, она раскинула руки в стороны и вверх и вот уже стояла перед Балихом, умоляюще глядя на него невинными глазами, готовая заключить его в объятия руками, надувшимися от бугров напряжённых мышц.
— Я сильный, не трогай, уйди, не хочу, — начиная сердиться, ответил Балих и услышал многие звуки, шедшие из крон деревьев, из цветов, из воздуха, отовсюду.
— Он сильный, он хочет, он полюбит тебя, сестрица, — голоса были недобрыми, похотливыми, они еле сдерживали издевательский смех. — Полюбит тебя, потом меня, и меня, и меня… Если он правда сильный, его надолго хватит. Да, сильный, видишь, какой злой, не боится…
Голоса пели, шептали и бормотали, Балих стоял без страха, но и без сопротивления, и тут дриада сделала последний шаг и схватила его твёрдыми пальцами. Балих был силён, очень силён, но в хватке богини не мог шевельнуться. Ему была очевидна необходимость отпора, но он не понимал, что делать, его знания не говорили ему, как сопротивляться похотливым нимфам. Он умел беседовать, договариваться и воевать с богами неизмеримо более сильными, чем эти порождения плесени и гнилых листьев, и теперь недоумевал, пленённый богиней настолько ничтожной, что не только стену Урука, но даже ограду дома рабов на самом отдалённом урукском поле она не посмела бы преодолеть. Минос, бессильный перед старшими богами, легко справился бы с дриадой. Он мог отогнать её подходящим заклинанием, мог поспорить с ней силой оружия, мог, если бы она возбудила желание, удовлетворить её похоть, да так, что она, а не он, запросила бы пощады. Простой критский земледелец мог бы погибнуть в объятиях богини, а мог стать её любимцем, отцом её детей, завоевав то счастье, которое она могла дать. Балих стоял в растерянности, ощущая твёрдые и гибкие пальцы на теле, чувствуя нарастающее, противное ему возбуждение, и, не зная, что делать, начал читать те самые стихи, которые когда-то Гильгамеш промолвил домогавшейся его Инанне и которые недавно были повторены на фиолетовой вершине зиккурата.