Ещё он подумал, что первый раз совокупился с царицей. Супруга Фараона старательно охранялась и была недоступна взорам и речам, Ишхара скорее всего приняла бы предложение Балиха, но он не хотел её, остальных правительниц он за цариц не считал.
Чрезмерная углублённость в самооценки и собственные переживания снизила обычную восприимчивость Балиха, он не задумался о многих царских табу, нарушенных его вторжением в запретную на Крите область. В Шумере обоюдное согласие оправдывало соитие, ограничения касались мест, иногда времени, очень редко способов, частым был запрет на рождение детей, породивший изобильное производство предохранительных средств, производство, которое Балих сумел значительно усовершенствовать и снабдить новыми идеями. Балих, как свойственно сильным представителям мужского пола, размышлял только о своих переживаниях, чувства его сексуальных партнеров казались ему лишь производными от его достоинства, ума и силы, которые ярко вспыхивали вместе с телесными обликами их обладательниц в его присутствии и гасли с отвлечением его благонесущего внимания.
Третья мысль была о Фиолетовой, мысль недобрая, полная уязвленных самолюбий и мстительности. То, что пристало царице, несомненно, лишь возвышает подданных. Ужимки и предрассудки Фиолетовой обидны и неестественны, она должна подчиниться желаниям того, кого сама выбрала себе господином.
И снова Балих ошибся. Ах, видно, чья-то неявная злонамеренность помрачила его светлый ум, чья-то воля чуть-чуть изменила что-то на самом дне сложной структуры пыльцы и запахов цветов и трав на поляне, он ошибался в чтении знаков, не замечал всевидные предостерегающие письмена и приписал полную покорность и охотную готовность служить, которую Фиолетовая принесла ему приятным даром в следующий скорый визит, своему новообретённому опыту, а не сплетням, которыми наполнился Кносс. Разговаривал с Чёрной только царь, а подслушать её беседы с подругой умели сирийки, скрывавшие свои тайные и неподобающие рабыням знания и побоявшиеся донести о болтовне охранниц царю или царице. Игры в золотом шатре были, кроме их участников, известны ещё четырем женщинам, дальнейшая история распространений сплетен не заслуживает пересказа, о событии знали все, кроме мучимого подозрениями царя.
Через три дня в середине ночи к Балиху пришла молодая критянка, почти не говорившая по-шумерски, зато низко кланявшаяся, смотревшая на него, как на бога, красивая, послушная и благовоспитанная. Она охотно отвечала любым желаниям господина, видно было, что она рада и что ей всё нравится. На следующий день пришла Фиолетовая, потом та же критянка с совсем молодой девушкой. Она пыталась объясниться с Балихом немногими известными ей шумерскими словами и жестами, он понял всё, тем более, что она часто советовалась со своей юной спутницей по-критски, и та, смущённая, но образованная, помогала ей подбирать шумерские слова.