Всё было очень ясно и просто: девушки были сёстрами из знатного критского рода. Младшей исполнилось тринадцать, она была девственна, и семья хотела, чтобы первое семя было получено от героя, потомка богов. Старшая сестра приходила вчера на разведку, доложила домашним обычаи и нрав чужеземца, и вот юная девственница, застенчивая, но решительная, стояла перед ним, ожидая снисходительного согласия или высокомерного отказа.
В Уруке о такой услуге его просили многие, он редко соглашался, ибо силы его были не беспредельны, но здесь возжелал юную критянку и долгое время забавлялся её смущением, испугом, явными выражениями боли и наслаждения на полудетском личике. Сестра внимательно наблюдала за играми, иногда читала молитвы, дважды восходила на ложе, когда видела, что девушка устала, желает отдыха, а господин не насытился любовью.
На следующий вечер опять пришла Фиолетовая, потом ещё женщины, Балих начал отказывать некоторым, потом многим, в одну ночь неожиданно появилась Фиолетовая с огромной голой негритянкой, застала в его комнате сразу трёх красавиц, закричала на них, негритянка вынула из-за пояса длинный кожаный бич и стала сильно стегать женщин по обнажённым телам, всегда молчаливые старухи вмешались в свару, прыгали на сухих ногах и возбуждённо указывали истязательнице, кого и куда стегнуть. Наконец, женщины убежали, побросав одежды и драгоценности, старухи прибрали всё и скрылись в дальней комнате, снова исчезнув из бытия Балиха. Фиолетовая разделась, легла на ложе, теперь она знала, что должна встречать господина, лежа на спине с руками и ногами, готовыми к нежным движениям, и, к изумлению Балиха, туда же возлегла Чёрная, он недоумевал, пока не понял, что она ждёт платы за победу в бою. Он был возбуждён дракой, лёг на воительницу, скопировавшую позу критянки, никогда у него не было такой огромной женщины, но он справился, заставив её застонать и забормотать слова, которые шли от сердца, потому что она не предполагала, что её понимают:
— Хорошо… Ещё… Давай, толстый… Хорошо…
Похвала великанши разогрела кровь, он познал её, познал Фиолетовую, не один раз, заставив её завизжать по-кошачьи и начать подобно этому похотливому зверьку кусаться, царапаться и облизывать его блестящим трепетным язычком.
Балих уснул в изнеможении, проснулся в предвкушении новых приключений, совсем потерял ясность мысли от этого многодневного недоброго дара Великой Богини и почти забыл о царице и о четвёртой мысли, которой следовало бы постоянно гореть в его голове ярким путеводным светом: очистить его может только царь или царица, скорее всего, царица, уже пожелавшая его и желанная ему, она, только она завершит его изгнание пристойным ритуалом и жертвой. Но вместо надежды, любви и уважения, мысли о царице вызывали неразумную гордость и тщеславие, питавшиеся чередой пылких женщин и девиц, драками за него и терпеливым служением старух, чья невозмутимость доказывала его право по обычаям Крита на обладание горячими телами и страстными чувствами горожанок.