Четыре месяца назад она ходила к врачу исцеляться, два месяца назад Богиня призвала её, жестоко наказала за нарушение верности мужу, над ней учинил насилие фавн, она стала нечистой, скоро вновь обрела чистоту и вернулась домой. Месяц назад она ходила к Богине просить одобрения построек и получила его, правда, за ней остался долг. Сегодня по слову Великой Богини — день очищения врача; как это должно произойти, царица не знала, не получив до сих пор божественных указаний; выходило, что сегодня она должна сделать что-то, но долг не ограничивал свободы и не препятствовал прогулке к прохладной Керате.
Царица медленно шагнула к выходу из-под навеса, шелест платья всколыхнул девушек свиты и рабынь, они готовы были уйти куда угодно от жаркого солнца, устремились краткими еле заметными движениями к выходу со двора, но тут же замерли, как бы и не шевелились, в страхе перед немилостью повелительницы. Два месяца назад она вернулась во дворец, обогащённая опытом людской неверности, насилия и измены, и приказала негритянкам жестоко выпороть всех девчонок и сириек заодно за чрезмерную похоть и унижающие достоинство царского двора соития с чужеземным изгоем. Фиолетовой, о множественных визитах которой в дом беглецов ей подробно донесли старухи, пришлось вытерпеть наказание трижды в течение трёх дней, впрочем, она перенесла всё безропотно, вежливо и послушно повинуясь приказам великой царицы, которую, как это следовало признать, и Фиолетовая благоразумно признала, она сама привела к необходимости проявить жестокость своим попирающим основы устройства общества, безнравственным поведением.
Особые наказания достались и Голубой, успевшей за короткие дни, когда искавшая очищения царица боролась в диких лесах со львами, кентаврами и фавнами, устроиться в царской постели и начавшей строить безумные планы постоянного служения царю в отсутствие его благородной супруги. Царица не смогла решить, чьё преступление тяжелее, поэтому сочла Голубую достойной такого же трёхкратного наказания, после которого она простила, посчитав, и справедливо посчитав, Голубую обычной дурой, залезающей в любую свободную постель, строящей глупые и неосуществимые планы будущего величия, а на деле не способной ни на что, даже на то, чтобы, подобно Фиолетовой, с достоинством перенести справедливое наказание — Голубая так суетливо металась перед каждой поркой, визжала, умоляла, а потом вертелась и пыталась вырваться, что смешила не склонную к неразумному веселью царицу и раз и навсегда установила свою трусость, глупость и ничтожество.