Она была уже в нескольких шагах от него, улыбалась дружески и призывно, хотела протянуть руку ему навстречу, почувствовала ответное движение бога, но тут из тени деревьев выступил врач. Он был в чёрном, очень сердит и сосредоточен, царица ощутила облако злого гнева, дрожавшее вокруг него. Врач подошёл к фавну, тот робко взглянул в его сторону, поджал уши и приготовился к прыжку и бегству, но врач протянул руку и громко сказал на царском шумерском:
Как пёс на цепи, сидеть ты будешь,
Как собака — у входа в жилище.
Слово говорю: умрёшь ты, как смертный,
Никто из богов не сокрушит заклятье.
Потом повернулся в её сторону и продолжил:
— Не слушай дальше, царица, это опасно.
— Нет! — закричала она, устремляясь вперёд, так быстро, как могла, в жёстком тяжёлом платье и парике, но он успел склониться к уху застывшего фавна и проговорить какое-то тяжёлое заклинание.
Царица замерла, в ужасе глядя на погибавшего бога. От слов силы врача он закричал тоскливо и страшно, губы, открывшиеся в мучительном вопле, стали выворачиваться наружу, всё больше и больше, череп фавна потерял твёрдость и пополз вслед за губами, царица стала задыхаться и чувствовать позывы к рвоте, её отвращало не только зрелище выворачивавшегося наизнанку насильника, но и торжествующее спокойствие врача, выполнившего наконец ненужное обещание, данное им два месяца назад.
С фавна стекала полупрозрачная жидкость, трепетали и твердели, высыхая на солнце, болтавшиеся внутренности, изнутри кровавого мешка продолжали доноситься вопли, наконец он вывернулся весь, до конца, встал на четвереньки, мотая красной головой с висевшими снаружи глазами, и, продолжая завывать от боли или ярости, уковылял в лес.
— Я отомстил за твои муки, царица, — торжественно и скорбно возгласил врач.
— Уйди, мерзавец, — холодно ответила она и повернулась к скованной ужасом, павшей ниц свите. — Вставайте. Гнев богов минул вас. Продолжим шествие.
Они вошли под сень сосен, но даже у неё не хватило силы духа пойти по следам чудовища, возникшего из злополучного фавна. Царица злилась на врача, который опять влез не вовремя со своим волшебством. Был бы смелым, когда фавн насиловал её, превратил бы его в жабу, а теперь, когда лесной бог склонился перед её красотой и могуществом… Она была недовольна собой, понимала, что должна быть благодарна врачу, боги коварны, и грустное лицо могло таить хитрую злонамеренность, злилась, что почувствовала симпатию к тому, кого должна была ненавидеть и бояться.
У Кераты их ждала любимая лужайка, немножко в тени, немножко на солнце, зелёная, — у реки вообще было больше зелени, а эту ещё несколько раз в день поливали. Воины расположились поодаль — чтобы быть рядом на случай опасности и чтобы не мешать царице радовать себя купанием и отдыхом. Сирийки помогли царице раздеться, остальные девчонки сами быстро скинули платья, и, пока рабыни расстилали покровы на мягкой чистой траве, расставляли на низеньких столиках фрукты, вино, прохладную воду и сласти, семь красавиц и прекрасная царица весело поспешили к реке, стройными телами и безволосыми головами похожие на мальчиков-подростков знатных родов.