Теперь, когда я знал, что такое живая публика, меня вдруг накрыла волна ужаса. Репетировать было весело, но всего через пару часов я должен буду предстать перед толпой настоящих людей.
– Сколько человек придёт? – поинтересовался я у Дуэйна.
– Видишь эти трибуны напротив съёмочной площадки? Они вмещают триста человек, и все места будут заняты.
Моё сердце заколотилось быстрее, а третье лёгкое подключилось к работе, как это случается, когда мне по-настоящему страшно. Я чувствовал, как под кожей Зейна Трейси вздымается моя настоящая грудь.
– Ты нервничаешь? – шёпотом спросил я у Кэссиди.
– Конечно, все нервничают, – прошептала она в ответ. – Этот выброс адреналина перед шоу пойдёт тебе на пользу и позволит лучше сыграть. Вот если бы ты не нервничал – это был бы повод задуматься.
В её словах я не уловил никакой логики, но Кэссиди участвовала в сотне шоу, поэтому я предположил, что она знает, о чём говорит.
Мы сыграли ещё несколько раз, пока Дуэйн не остался доволен.
– Бадди, потрать несколько минут и пробегись по своему тексту с Кейт, главной по сценарию, – сказал он. – Затем отправляйся ужинать. Проглоти что-нибудь лёгкое и надень костюм для репетиции.
– Мой костюм? – От неожиданности я едва не поперхнулся.
– Да, твой костюм со вчерашнего дня, – объяснил Дуэйн. – Ту штуку с шестью глазами и гигантским хоботом на спине. Это было убийственно. Ты же принёс его с собой, не так ли?
– Шутите? – спросил я дрожащим от волнения голосом. – Он всегда у меня под рукой.
Дуэйн ушёл, чтобы обсудить съёмки с оператором, и на сцене не осталось никого, кроме Кэссиди и меня.
– Не волнуйся, Бадди, – сказала она, – всем понравится твой классный костюм. Ты в нём неотразим.
– Ты так добра ко мне, Кэссиди. Ты тоже очень красивая! Мне нравится цвет твоей кожи.
Моё замечание её очень удивило.
– Бадди, в обществе не принято обсуждать цвет кожи других людей.
– Но я сказал это с самыми добрыми намерениями, – ответил я.
– Во мне смешались две расы, – объяснила Кэссиди. – Мой папа темнокожий, а мама – белая.
– О, как интересно! У тебя есть и папа, и мама, – заметил я. – Это так мило! И вы живёте все вместе в одной капсуле?
– Ну, вообще-то мои родители разошлись.
– О нет! – воскликнул я. – Какими местами они соприкасались? Бёдрами? Они перенесли операцию? Расхождение – это наверняка так больно!
Сначала Кэссиди выглядела растерянной, а потом рассмеялась.
– Бадди, у тебя такие избитые шутки. Думаю, нам с тобой будет весело, – сказала она. – До скорого, друг-пришелец!
Глядя ей вслед, я убедился, что Дуэйна поблизости нет, и схватился за амулет на шее. Я чувствовал себя физически измотанным и разбитым, а нервное напряжение утомило меня ещё сильнее.