– Как оформляем? – судья взглядом указывает на меня.
– У него незарегистрированный левый чип. Давайте договариваться, – честно отвечает мой сопровождающий. – А у нас Гилла «догнало», – многозначительный взгляд на тётку, за которым стоит невысказанный подтекст. – Если оформить всё, как есть, считав показания видеофиксатора, будет принудительная терапия Гиллу и максимум треть штатного оклада на пенсии. – Далее патрульный с намёком во взгляде играет бровями и что-то тихо шепчет бабе в мантии. Добавляя в конце погромче, – а вот если бы был назначен виноватый… и в решении суда опущена аппаратная часть…
– Ты хочешь оформить, как будто на службе из-за…? – с полуслова схватывает судья, тоже чего-то не договаривая и опять нимало не стесняясь моего присутствия.
– Ну да.
Предсказуемо, чё…
– Этого тогда лучше закрыть. – Наконец, я удостаиваюсь короткого кивка судьи. – На время оформления бумаг, как минимум. Я не смогу оформить всё Гиллу, если сейчас начнутся разборки с его чипом и если не будет виноватого на момент вынесения решения по Гиллу. Ну, то есть, могу, конечно… но зачем лишний риск? Да и мало ли, что этот может наболтать? А так, ну посидит какое-то время. Даже если создадут комиссию и вдруг воспылают энтузиазмом, начнут реально проверять все обстоятельства, – уж в Квадрат-то к нему точно никто не попрётся. А вот если оставить его гулять на свободе всё это время… возможны варианты.
Реальное положение дел, кажется, никого вообще не тревожит; и я выступаю в роли даже не разменной монеты, а одноразового бумажного подстаканника. Об объективном разбирательстве, каком-то опросе сторон либо подобии справедливость речи по-прежнему нет.
Предсказуемо для меня, но явно удивляет Алекса. Который говорит много чего интересного по поводу происходящего по нашей с ним внутренней связи.
Вдруг, на фоне его бормотания, на меня накатывает та самая волна, как и несколькими часами раньше у реки.
– Подскажите, пожалуйста, а суд в этом здании состязательный? Либо – сориентируйте по формату судебного заседания? – поднимаю руку со своего места, апеллируя больше к судье. – Я, может, и не из Центра города, но элементарные ювенальные законы знаю. Вы не можете даже рассматривать моё дело без моего законного представителя, поскольку я несовершеннолетний. Не то что приговор выносить.
Баба вместе с мужиком удивлённо мажут по мне взглядами, как по пустому месту, ничего не отвечают и снова разворачиваются друг к другу.
Они тут что, совсем ничего не боятся? Решение же будет незаконным, это даже я понимаю.
Мой сопровождающий передаёт судье, кажется, бумажный конверт (с моего места плохо видно):