– Искры у меня никакой нет, семья самая средняя, в кланах никого не знаем, – перечисляю все резоны. – После этой пары месяцев самообучения тут могу сказать, что прирост населения у нас положительный, соответственно, с каждым поколением рабочих рук становится всё больше. А распределение ресурсов ограничено. Соответственно, стоимость любого труда падает, и всё большая часть среднего класса оказывается в трущобах. Неизбежность эволюционного процесса, так сказать. Растут трудовые ресурсы общества, живущие на пособие. Плюс – растущая в глобальных масштабах автоматизация, когда люди для процессов всё менее нужны.
– Как насчёт производства нематериальных ценностей? – подначивает меня Алекс, поскольку на эту тему мы с ним много спорим до сих пор. – Есть же всякие там миллионеры от интеллектуального труда?
– Как ты говоришь, у каждого министра есть свой сын. На тот уровень я ни образованием, ни рылом не вышел. Чтоб дорваться до тех кормушек, надо родиться в семье повыше, чем моя.
– Какие есть варианты для личностного развития? – в стиле преподавателя на экзамене вопрошает Алекс.
– Изо всех сил пытаться прибиться в кланы. Доказывать годами компетентность, лояльность, смирившись с тем, что ты – пожизненный винтик в механизме. Тогда, возможно, хоть твои дети чего-то добьются. Ещё, конечно, можно надеяться на клановые войны и на то, что твоего начальника прибьют, – хмыкаю, вспоминая смешные случаи, которые мы с Алексом черпаем из сети.
Поскольку доступ к информации в Квадрате не ограничен.
В пенитенциарном заведении, куда меня определили на пару месяцев по решению суда, в первый же день случились сразу три вещи. Хотя, «случились», наверное, неточное слово.
Выяснились.
Ещё по пути, приведённый в относительный порядок в медблоке прямо в здании суда, я скользнул взглядом по энергетическому каркасу человека – справочному плакату, висевшему на стене кабинета, в виде вырезки из медицинского анатомического атласа (рядом на той же стене висели дипломы тамошнего врача).
Алекс при виде этой картинки тут же зашипел, чтоб я глядел на неё и дальше, не переставая, и не смел отводить взгляда, пока он не разрешит (он там что-то лихорадочно анализировал, попутно сравнивая скан изображения со своими представлениями о правильном).
Видимо, я настолько откровенно таращился на тот плакат и так неприкрыто удивлялся, что врач, похихикав, спросил, нет ли у меня в планах медицинского университета, судя по неподдельному интересу к его профильной тематике.
Я, естественно, ответил, что может уже и есть; и воспользовался оказией, чтоб задать некоторые вопросы (вопросы, понятно, задавал Алекс, потому что я и половины таких слов не знаю).