– Ну тогда ты – просто подлец. С которым я не хочу иметь никакого дела, – вырывается у меня, и я об этом тут же жалею.
Поскольку одна интересная идея, с подачи Алекса, только что возникла, вот прямо тут. О чём имел бы смысл попросить его, в интересах собственного замысла. С учётом того, что нашим судам он неподсуден по определению.
– Что за предъява? – возмущается он. – В чём это я подлец?!
– Баба в тебя втрескалась. Искренне. Не хочу сказать «бесповоротно», тут хрен их разберёт… её так точно… Но именно сейчас её состояние души в твой адрес описывается одним идиотским и пафосным словом.
– Это каким это? – неожиданно начинает тормозить Фельзенштейн, широко открыв глаза и удивлённо подавшись назад.
– Любит она тебя. Вернее, думает, что любит, – поправляюсь, сверившись с диаграммой и оценкой Алекса.
Он такие моменты и видит, и формулировать умеет намного лучше меня.
– А-а-а, любоф-фь, – презрительно отмахивается здоровяк. – Это несерьёзно…
– Давай вначале сверим формулировки. – Предлагаю. – Потому что то, что несерьёзно для тебя, может быть более чем серьёзно для неё. Как бы я ни относился к ней на личном уровне, но…
В этот момент Алекс по внутренней связи начинает истошно орать, что читать морали взрослому мужику, почти в два раза старше себя, не самая лучшая идея. Сложно не согласиться.
– Страсть, желание и эйфория. – Моментально отвечает Моше, как будто готовился. – На более продвинутом уровне – готовность нести ответственность. Вот лично у меня со вторым этапом напряжёнка. Не то что в её адрес, а вообще с бабами.
– А для неё любовь – это два момента. Первый – это искреннее и бескорыстное желание, чтобы этот любимый второй человек был счастлив. Второй – это готовность жертвовать собой ради этого пункта.
– Какого пункта? – снова включает тормоза израильтянин.
– Ради искреннего счастья второго человека.
– Да откуда ты знаешь? – делано легкомысленно отмахивается он.
Хотя, слава чипу, настоящие его мысли и эмоции чуть иные.
– Я говорю на её языке. – Напоминаю.
– Пф-ф-ф, – презрительно фыркает он в ответ.
– Ещё – пишу и читаю. Плюс – знаю и понимаю некоторые аспекты их культуры и её производных, ибо серьёзно этим занимаюсь. – Не вываливать же детали про мастера Донга. – Можно поступить ещё проще.
Кажется, меня несёт. Но Алекс, в отличие от других моментов, многозначительно молчит, а потому я достаю комм и, повинуясь какому-то наитию, вызываю Чоу.
– Чего тебе? – грубо отвечает она на Всеобщем, косясь на стоящего рядом Моше
– ТЫ любишь его? – киваю на израильтянина.
– ДА. – С вызовом цедит она. – Но какое твоё собачье дело?