Мерен трижды ударил тупым концом копья об пол. Немедленно послышался стук подбитых гвоздями сандалий, и в палату вошел отряд из десяти гвардейцев. Минтака окинула их безразличным взором, но тут узнала пленника, которого они привели.
Соэ предстал босым и голым, если не считать белой набедренной повязки. Его запястья и лодыжки охватывали тяжелые бронзовые кандалы. Лицо у него осунулось, но подбородок был вызывающе вздернут. Минтака охнула и вскочила, глядя на Соэ в тревоге и печали.
– Фараон! Это могущественный и великий пророк, слуга безымянной богини. Это не враг! Мы не можем так с ним обращаться.
Фараон медленно повернул голову и посмотрел на нее.
– Если он мне не враг, то почему ты захотела спрятать его от меня? – спросил он.
Минтака осеклась и закрыла рот ладонью. Она осела на трон, лицо ее побелело, взор поник. Фараон снова повернулся к Соэ.
– Назови свое имя! – велел он пленнику.
Тот зло посмотрел на него.
– Я не признаю над собой ничьей власти, кроме безымянной богини, – заявил пророк.
– Раз уж о ней зашла речь, то она больше не безымянная. Ее звали Эос, и она вовсе не являлась богиней.
– Берегись! – воскликнул Соэ. – Ты кощунствуешь! Гнев богини стремителен и неизбежен.
Фараон не повел и бровью.
– Ты состоял с этой чародейкой в сговоре, призванном преградить течение Нила?
– Я буду отвечать только перед богиней, – отрезал пророк.
– Использовал ли ты вкупе с этой чародейкой магические силы, чтобы наслать мор на Египет? Являлось ли твоей целью сместить меня с трона?
– Ты не истинный царь! – выкрикнул Соэ. – Ты узурпатор и самозванец! Эос есть истинная правительница земли и всех народов!
– Это ты извел моих детей, царевича и царевну моей царской крови?
– Они не царской крови, – выпалил лжепророк. – Они простолюдины. Только в жилах богини течет царская кровь.
– Использовал ли ты свое злое влияние, чтобы совратить мою царицу с праведного пути? Убеждал ли ты ее, что она должна помочь чародейке воссесть на моем троне?
– Это не твой трон. Он по праву принадлежит Эос.
– Обещал ли ты моей супруге вернуть нашим детям жизнь? – спросил фараон голосом холодным и резким, как лезвие клинка.
– Могила никогда не отдает своих плодов, – ответил Соэ.
– Значит, ты лгал. Десять тысяч раз лгал! Ты врал, убивал, сеял смуту и отчаяние во всем моем государстве.
– В служении Эос ложь есть благородное искусство, а убийство – почетное деяние. И не смуту сеял я, но правду.
– Соэ, ты огласил себе приговор своими собственными устами.
– Ты не в силах причинить мне зла. Меня оберегает моя богиня.
– Эос уничтожена. Твоей богини больше нет, – мрачно процедил фараон. А потом повернулся к Минтаке. – Слышала ли ты достаточно, моя царица?