– Хорошо, – сказал Жарков. – Там, на берегу, я солгал бронеходчикам, что мы и они – одна раса. Что мы старшая ветвь и не можем равнодушно наблюдать, как младшие братья истребляют друг дружку. Я лгал, что существуют научные исследования, генетические экспертизы, исторические свидетельства, которые известны узкому кругу посвященных. Что военное руководство об этом знает, но не желает прекращать войну, потому что война спишет любые экономические просчеты. Я там насочинял всякого…
– И что? – выжидательно спросил Миллер.
– Они поверили. Они хотели верить во что-нибудь подобное. Мне показалось, им до чертиков надоела бойня и ужасно не хотелось умирать. Они все равно умерли. Держась за руки.
– Держась за руки. – Миллер усмехнулся. – Абхуг и квэрраг. Должно быть, ты лгал с большим искусством. Думаешь, до тебя не пытались найти хоть что-то общее, способное их примирить? Думаешь, ты первый и самый умный?
– Они искренне не понимали, зачем мы лезем в их дела, в их войну, – сказал Жарков с отчаянием. – Они не понимали, в чем наш интерес. Я им объяснил.
– Ксенологи тебя на смех поднимут, – убежденно сказал Миллер. – Ты же знаешь базовый принцип: не лгать, ложь недопустима, потому что рано или поздно вскрывается и все портит.
– Значит, придется лгать умело. Убедительно, изощренно. И не сдавать правде ни единой пяди.
– Ложь заразительна. Только начни, потом не уймешься. И не только в этом чертовом мире, далее – везде и без остановок.
– Человека от зверя отличает способность лгать, – упрямо сказал Жарков. – Неприятно, но факт.
– Философ… Заметь: сейчас я верю тебе на слово про сомкнутые руки. Что, если ты на мне репетируешь?
– Они сказали: быть вашей родней почетно. Понимаете? Человечество стало ослепительной целью. Для них честь быть с нами, но для нас – громадная ответственность, больше той, что мы здесь себе позволяем. И тогда так: попытаться использовать редкий шанс, пускай иллюзорный, один на миллион. Или нам с нашими принципами и впрямь следует убраться отсюда. Будь что будет, но без нас. Гори все огнем. А мы станем холить и лелеять свои принципы у себя дома.
– Мы не можем так поступить, Вит. Еще один базовый принцип: не проходить мимо беды. Все же поговори с ксенологами. Если они выслушают твою ересь и примут консолидированное решение, что ж… Мы всего лишь исполнители, наше дело – тактика, ваше – стратегия.
«Да, стратегия, – думал Жарков, направляясь в научный сектор базы. – Я должен быть убедителен. По крайней мере меня выслушают. И ошибается Миллер, смеяться никто не станет. Здесь есть люди умнее меня, и у них будут веские аргументы «против». Но никому еще не удавалось заставить абхуга и квэррага взяться за руки. Только мне, Виталию Жаркову, полевому ксенологу третьего класса. Это сильный аргумент «за». Ложь, не ложь… Главное – остановить войну, эту громадную, тупую, свирепую, жадную до крови машину с чудовищной инерцией. Скажете, такая цель не оправдает любые средства? Да вы ни черта не понимаете. Вы не видели войны. Придется фальсифицировать историю, подделывать базы знаний, искажать генетические карты, внедрять резидентуру, сочинять подложные документы, создавать группы влияния, липовые культы и религии, в конечном итоге самим всей душой поверить в собственную ложь, чтобы она стала правдой.