– Странно все это, – сказал Бунин. – Такая история… Почему я не знал?.. У нас никто не знает. Но я-то! Хорош разведчик.
– Удивлен? Просто вы, ребята, слишком заняты проблемами флота, чтобы хоть иногда разговаривать с людьми, которые не в черной форме. Я не в обиду, чего ты надулся… У вас профессиональная деформация.
– Разболтаешь – тебя деформирую, – пообещал Бунин.
– Уже. – Цогоев вздохнул и поправил маску.
* * *
– …Иммунитет, дорогой товарищ контр-адмирал, он либо есть, либо его нет, – ровным мертвым голосом тянул Федосеев. – Если всю жизнь плевал на здоровье, можешь съесть тонну чеснока, не поможет. Впрочем, тонна и не усвоится, только испортит желудок. Один зубчик утром, один вечером – достаточно. Но тогда чтобы каждый. У нас было две проблемы: контролировать перемещения и всех кормить иммуномодуляторами. Уж какие нашли, теми и кормили. За жесткий карантин нас даже похвалили…
Кажется, он вяло и равнодушно отмахнулся – так Бунин понял нечеткий жест, распавшийся на множество коротких взмахов. Тяжелое зрелище, когда сильный человек разваливается. Внутри он все еще тверже камня, но камень со временем тоже начнет крошиться, и Бунин гнал от себя мысль, на что это будет похоже.
– А за все остальное… Это было антинаучно, мы развели тут мракобесие и средневековье и должны благодарить бога, что никто не окочурился от наших безответственных экспериментов… И у меня тогда не хватило ума отмолчаться.
– Знакомое ощущение. – Бунин кивнул, стараясь не прятать глаза.
Глядеть на «могучего деда» оказалось больно еще по одной причине: Бунин видел фото Федосеева в личном деле и невольно представлял, каким действительно могучим дедом и красавцем мог быть доктор в свои семьдесят пять, если бы не болезнь Паркинсона.
– Его знает, к сожалению, почти любой военный, – сказал Федосеев. – Ты в безвыходном положении сделал больше, чем мог, наизнанку вывернулся и вдруг оказался виноват. Почему?! За что?! А не надо было умничать, понимаете ли.
– О да! – произнес Бунин с чувством.
– Я когда услышал, что мы тут возомнили себя умнее мировых авторитетов, – сорвался и наговорил лишнего… Я же видел, что ВОЗ ошибается. А нас пинали если не по ее указке, то в тех же самых выражениях. Прочитали разъяснение – и давай мне пересказывать с таким видом, будто сами его написали. Когда тебя обвиняют люди, у которых нет собственного мнения… Это унизительно. Ну и просто осточертела несправедливость. Мы же старались. И мы с коллегами точно не считали, что самые умные!
– Знакомо, – повторил Бунин. – Рискнули, выиграли, а потом сидим и думаем: ох, нам сейчас вломят, и если обойдется без взыскания – уже будет праздник.