– Может, и настал праздник для кого-нибудь, только я его не помню. Когда все кончилось… Помню только усталость. – Федосеев держал голову боком, она тряслась, и Бунин с трудом подавил острое желание отвернуться хотя бы ради приличия, чтобы не смущать человека. – Да, усталость. Это было странно, я не привык. Я же был такой… сильный. И я отвечаю за людей, я должен помогать. А я тогда устал, смертельно устал. Это была ошибка. Надо было учить себя хоть немного расслабляться. Не повторяйте мою ошибку, молодой человек, говорю вам как врач…
– Мы хотим повторить ваш успех, доктор. Значит, по дольке чеснока утром и вечером…
– До-ка-за-тельств-нет, – в одно слово выговорил Федосеев.
– У меня, возможно, есть.
– Хм… – В глазах старого доктора что-то блеснуло.
– Голова скоро треснет, столько я впитал медицинской информации. – Бунин слабо улыбнулся. – Узнал много лишнего. Понял, как узко образован… Но один вывод я сделал, и его не оспоришь: эффект плацебо бессилен против коронавирусной инфекции.
– Хм… – повторил Федосеев уже благосклоннее.
– Как вам такое заключение от непрофессионала?
– Смело, – произнес Федосеев с непонятным выражением. Оно показалось Бунину едва ли не злым. Хотя кто его разберет; при Паркинсоне речь монотонная, и Бунин приказал себе не домысливать эмоции собеседника. Хватит сопереживать, ты на службе. Не за эмоциями пришел, только за информацией.
– Вирус тоже как иммунитет, он либо есть, либо нет. Дальше все зависит от сопротивляемости организма и хронических заболеваний. Психология здесь побоку. Она не в состоянии поднять иммунитет.
– Смело, – повторил Федосеев.
– Конечно, психология поможет людям держать карантин и верить, что командование действует осмысленно. Тут эффект плацебо неоспорим – если его правомерно так назвать… К счастью, хроников мы в экипажах не имеем, и остается узкая задача – помочь флотским организмам выстоять против заразы. Одна беда – корабли в море, и это еще надолго…
– У нас тоже флот был в море, – сказал Федосеев. – Тоже учения. В точности как сейчас, все повторяется… Еще вопросы? Мне пора на процедуру.
Теперь Бунин был уверен, что расслышал в голосе ледяной холод. Поймал взгляд Федосеева и почти испугался.
«Господи, – понял он, – ну конечно! Бедняга чертовски зол на меня. Потому что я на службе, а он нет. Федосеев все отдал бы, чтобы сейчас оказаться на моем месте и побежать спасать людей… И сколько бы старый доктор ни сердился на военный флот, но чувство долга и призвание – сильнее обид. Черт побери, могучий ты дед, только бы тебе воткнули электроды благополучно, и отпустило бы тебя хоть чуток, мы тогда что-нибудь придумаем…»