Неловко перебрав ломкими на вид, а на самом деле сделанными из сверхпрочных сплавов конечностями, паук приблизился к черепахе, которая уже начала исходить черным дымом умирания.
В этот миг черепаха нанесла ответный удар из тех немногих бортовых орудий, что сохранили боеготовность. Этого, впрочем, хватило с лихвой.
Тело паука по красивой дуге улетело в реку. Лапы уцелели. Лишившись управления, постояли какое-то время сами по себе, а затем сложились внутрь и рухнули на обожженную землю.
Граф Карранг о’Каррапт, пилот черепахи, контуженный, совершенно оглохший и почти ослепший в закопченном и залитом липкой дрянью из биомеханических внутренностей шлеме, на ощупь запустил процедуру экстренной эвакуации. Внутри боевой машины что-то неприятно заскрежетало и умерло бесповоротно. Со всех сторон подступал жар, и с каждым мигом он делался нестерпимее. Богохульствуя разбитыми губами, граф содрал бесполезный шлем, нечаянно вдохнул ядовитую дымную взвесь, что заполняла кабину вместо воздуха, и ясно понял: если он не найдет способ выбраться из этой душегубки в течение минуты, ему конец.
Он еще успел распустить страховочные лапы и подобраться к аварийному люку, но здесь силы его оставили окончательно. Граф криво усмехнулся. Не потому что был исполнен сарказма по поводу постигшей его участи. Считалось хорошим тоном встретить собственную смерть с весельем. Тогда и у престола небес грустить не доведется.
Но с престолом пришлось повременить.
Чьи-то сильные руки ухватили графа под мышки, протащили сквозь люк, будто куклу, несколько раз неаккуратно приложили башкой о разнообразные технические выступы и так же, волоком, без уважения к роду и званию, переместили на безопасное расстояние.
Спустя мгновение черепаха взорвалась.
Граф захлебнулся горячим воздухом. Он все еще не мог открыть склеенные инфопроводным гелем глаза.
– Я должен благодарить вас, сударь. Хотя за манеры стоило бы убить…
– Идите в пекло, – услышал он.
Голос был странный, словно бы синтезированный, даже в короткой энергичной фразе отчетливо звучал чужеродный акцент. Но, хвала небесам, не квэррагский, и на том спасибо.
Затем в лицо ему плеснули речной водой, и это ощущение было слаще всего, что доводилось когда-либо переживать.
Карранг о’Каррапт протер глаза, смахнул с горящей кожи копоть и грязь. Обнаружил возле самых губ жерло фляжки и, предав забвению всякую разумную предосторожность, присосался к ней, как младенец к материнской груди. Простая вода, хотелось бы думать – не из этой реки, в которой валялись осколки военного железа, а парой миль вверх по течению, где еще вчера работала переправа, с утра навалено было трупов в три слоя. «Так и этак я не жилец», – мимоходом подумал граф и продолжал наливаться сомнительным нектаром.