— Так, надо наших вызывать…
— Стас, подожди! — мгновенно перейдя на «ты», воскликнул Дмитрий и продолжил совсем тихо, просительно: — Не надо никого вызывать, мы сами разберемся.
— Что значит — разберемся?! — опешил майор. — Вы что… не понимаете? Это — ЧП! В вашем доме стреляли по следователю по особо важным делам!
— Мы сами разберемся, — твердо пообещал Дмитрий.
— Вы знаете, кто стрелял?!
Гущина била крупная дрожь; непонимание, на которое он натолкнулся, выводило из себя.
Львов обменялся взглядом с Глебом, Стас заметил, как Капитонов чуть заметно кивнул.
— Так! — резко прикрикнул майор. — Что это за переглядки?!
Хозяин дома подошел к гостю, накрыл его руку с зажатым телефоном и снова попросил:
— Стас, давай не будем гнать волну. Мы сами кому надо накостыляем…
— Да вы с ума сошли, что ли?! — выдирая руку и отстраняясь, возмущенно выкрикнул Гущин. — Я обязан доложить…
— Слушай, — заглядывая в злющие глаза следователя, наседал Михайлович, — давай нашего участкового вызовем, а? Или, еще лучше, я обещаю — обещаю! — завтра утром стрелявший сам к участковому придет и явку с повинной напишет… зуб даю! — Львов произвел дворовый жест, чиркнув себя большим пальцем под горлом. — Сам, гад, придет и напишет! Когда проспится.
Стас шумно выдохнул, он начал кое-что понимать.
— Вы думаете, это Редькин, да? Вы его прикрываете? Соседи, мать вашу, доброхоты…
— Ну ты же говорил, что он над головой стрелял, — растягивая губы в неискренней улыбке, заискивающе продолжил Львов. — Он типа попугать хотел… Гад, конечно, понимаю…
— А я не понимаю. — Майор твердо поглядел в глаза хозяина подворья. — Простите, Дмитрий Михайлович, но я должен поступить штатно. У меня свои правила, свое начальство. И гадов я привык наказывать по закону.
Гущин подхватил трость и направился к выходу — смущенный Глеб посторонился. Выйдя на крыльцо, Стас поглядел на пляж и увидел там прохаживающегося Михаила. Парень, приметив следователя, крикнул:
— Никаких следов! От самой воды стрелял!
«И по ней же ушел», — оглядывая берег, подумал Гущин. Теперь он был совершенно уверен, что десять минут назад именно звук цокнувшего о стекло камня его и разбудил. Возможно, камушки бросали не один раз, стрелок потерял терпение, занервничал и не успел выстрелить, когда Гущин, вставший в темноте, закрывал окно. Камень пришлось бросать еще и уже тогда стрелять.
«Неужто это Редькин?» — недоверчиво размышлял майор. Вечером бузотер орал за забором, потом… Что получается? Набрался выдержки, прокрался на пляж и терпеливо камушки бросал? Сменил манеру поведения и начал действовать хладнокровно, тихо?