Пациент не торопился рассказывать своему врачу о прошедшей ночи. Они все равно сядут за стол, и Дуст будет скрупулезно конспектировать, изредка задавая уточняющие вопросы. Разговаривать же ни о чем, обмениваясь впечатлениями, как со старым товарищем, Тарч не хотел. Он все больше убеждался, что знахарь загнал его в ловушку, заперев в плену наркотического бреда на все десять обещанных дней, а вовсе не облагодетельствовал дорогим и быстрым лечением. Вместо того, чтобы через три дня выйти из лазарета и начать полноценную жизнь, пусть и в качестве чернорабочего на полурабском положении, Тарч сутки за сутками проводил в состоянии овоща, привязанный к кушетке по рукам и ногам. Сейчас обещания Дуста даже вспоминать не было смысла, тем более, что предсказать его ответ было совсем не сложно. «Иди в барак», – скажет он, – «Я тебя не держу». И действительно, держать не будет. Но уколы продолжит делать по расписанию, и наркотический приход может оказаться настолько сильным, что лучше уж тут, на кушетке лежать, под присмотром исполнительного помощника, чем кататься в бессознательном состоянии по грязному полу барака, под ногами уставших, запуганных, а поэтому полностью равнодушных людей.
Хотя был ли пол барака грязным, Тарч не имел ни малейшего понятия. За четыре дня он так ни разу и не покинул пределы медицинского кабинета, тем более что впервые самостоятельно встал на ноги только вчера вечером. За жизнью базы он немым свидетелем наблюдал лишь издали, из окна, хотя и знал уже немало, из редких, но подробных рассказов Дуста, который любил иногда поболтать с пациентом.
Бывший цех, расположенный прямо напротив окон медицинского кабинета, переоборудован под склад, куда сгружались все привезенные с кластеров товары. Там они сортировались и готовились к отправке в Орлиный, куда колонна уходила раз в несколько недель, без четкой периодичности. Помещение, стоявшее сразу за складом, было бараком для рабочих, которых Дуст иначе как рабами и не называл. По словам знахаря, их выпускали из помещения только на рабочие места – ни о каком личном времени или свободном перемещении по базе даже речь не шла. Их уделом была работа и, в случае нападения на базу любого противника, от врагов в человеческом обличии до большой орды монстров – быстрая смерть без права на сопротивление – получить оружие рабы не могли даже в этой ситуации.
Обстановка внутри барака также не располагала к приятному времяпрепровождению и была максимально аскетичной. В дальнем от входа углу в несколько рядов стояли вывезенные из военной части двухъярусные кровати. Рядом с ними – несколько длинных деревянных столов с лавками. Размер столов был достаточным, чтобы за ними могли расположиться все жильцы барака, но совместный досуг не приветствовался. Здесь не было ни настольных игр, ни книг, ни газет или журналов – ничего, что могло бы объединить людей в большие дружные компании. Только над крайним столом висел огромный плазменный телевизор, но он никогда не включался и был повешен каким-то шутником исключительно в качестве издевки.