Гоча широким шагом шел по спуску, проводя ладонью по железным перилам, нагретым солнцем, и тихо, совсем тихо напевал. Никто не слышал этой песни, но она заставляла трепетать в нем каждый нерв и постепенно овладевала всем его существом.
Гоче казалось, что был он где-то на небе и теперь медленно опускался на землю. А земля была белым зданием по ту сторону Куры, окна которого горели в лучах заходящего солнца.
В этом доме жила Гуранда… И сегодня она с ним распрощается. Гоча заберет ее к себе, завтра утром она выйдет из его дома и завтра вечером вернется в его дом.
Но она этого еще не знает.
«Сегодня все должно решиться», — эта мысль с утра не давала Гоче покоя. Привязалась, как новая мелодия, которая еще окутана туманом, но уже чувствуешь, как она вырисовывается все четче, высвобождается и крепнет. «Сегодня все должно решиться», — эти слова не отступают от него. Надо только произнести их, и все совершится очень просто, он скажет их Гуранде, и она поймет, что иначе нельзя….
Гоча верил в это, знал, что так оно и будет, и не мог представить себе, как все осуществится… Происходящее казалось ему невероятным чудом… Три года назад он и думать не думал о Гуранде, не подозревал о ее существовании. Где-то родилась Гуранда — а Гоча не знал об этом, где-то она росла, училась, смеялась, плакала — а Гоча ничего о ней не знал. А оказалось, что Гоча обязательно должен был встретиться с Гурандой, а Гуранда с Гочей. И Гоча уже не может себе представить, что Гуранды могло не быть… Наверное, тогда и Гочи бы не было… Не было бы его на свете — и все тут. Люди рождаются друг для друга, иначе их появление не имеет никакого смысла.
«Сегодня все должно решиться», — с самого утра Гочей владела эта настойчивая мысль, он шептал эти слова в коридоре консерватории, не переставая твердить их про себя даже тогда, когда профессор — его руководитель, недавно вернувшийся из Москвы, рассказывал о музыкальных новостях.
Из консерватории Гоча зашел за билетами в кино. Показывали какой-то французский фильм. Потом он вернулся домой и позвонил Гуранде.
— В самом деле? — Гуранда обрадовалась. — А на который час?
— На восемь.
— Я зайду к тебе… Или нет, буду ждать у кино.
— Нет… — У Гочи заколотилось сердце. — Я сам зайду за тобой.
— Ты?! — Гуранда удивилась. — А куда мы идем?
— В «Руставели».
— Но ведь это совсем не по дороге.
Гоча молчал.
— Я хочу видеть… тетю Кето, — с трудом выдавил он из себя и смутился, ему казалось, что сейчас Гуранда обо всем догадается. Но простодушная Гуранда, наивная Гуранда ни о чем не догадывалась…